Туман над Токио

– Господин Нагао, спасибо за Монблан! Прямо точная копия французских Альп!

– Даже так? Да не за что! Любишь пирожные?

– Ага, люблю… Но вот для фигуры – губительно! – пошутила я.

И неожиданно для самой себя добавила с хитринкой:

– Француженки вообще-то фрукты обожают…

– О, вот как? – бархатный баритон понизился до басового диапазона.

Кейширо-сан подошёл и что-то шепнул хозяину. Я вежливо удалилась, чтобы не мешать секретным переговорам.

* * *

Марка нигде не было. Осматривая себя в большом зеркале у лифта, я и так, и этак поправляла шляпу-колокол. Как же я её не любила! Хозяин обернулся. От его пристального взгляда по моим щиколоткам разлилось тепло, будто я вошла в горячий источник.

Подъехали гурьбой мои весёлые соседки, а с ними Марк и Джонни. Третий звонок. Беседовать с «супругом» уже не было времени. Татьяна дышала в затылок господину Нагао, да так взволнованно, что он беспокойно оглянулся и отошёл от неё на полшага.

Выход.

Я уже усвоила, что зрителям не до взбалмошной английской леди, спускающейся по трапу. Они силятся понять, о чём же великий Нагао-сан болтает по-английски с двумя чужестранцами. И что бы я ни говорила с трапа, облюбовывая потолок зала, зрителям до лампочки… ну, до люстры. Поэтому выйдя на сцену и разыграв улыбку от уха до уха, я восхищалась сводом театра, а губы произнесли: «Мама! Папа! Я знаю, вы вон там, наверху! Вы со мной, в театре! Не улетайте! Я люблю вас!» Стоящий сзади Джун всё равно кроме «мама и папа» ничего не понял.

Погладив за кулисой китель Кена, у лифта я опять встретилась с господином Кунинава.

– Сардина? – спросил меня «рыболов».

– Ага, сардина! А у вас?

– У меня – тунец! – раскинул руки Кунинава.

– Ого! Повезло! Тунец – отличный улов! Удачной ловли и в дальнейшем!

* * *

Теперь у меня было минут двадцать одиночества в гримёрной. Но не тут-то было. В дверь постучал Марк. По закулисным правилам японского театра актёрам-мужчинам не разрешалось заходить в гримёрки актрис. И наоборот.

Я вышла в кулуар. Мой партнёр тоном, не терпящим возражений, а также жестами и телодвижениями выдвинул продуманный за ночь стратегический ход. То есть, общаясь по-французски с Мичико-сан, время от времени я должна была поворачиваться к нему, стоящему у кулисы, и спрашивать: «Не так ли, дорогой? Ты согласен?» Более того, Марк принуждал меня тут же прорепетировать. Это было слишком! Как нельзя кстати подошедшие девушки спасли меня от нью-йоркского комбинатора.

Аска разлила кофе на шестерых. Агнессы ещё не было. Мива предложила сброситься на пластмассовые стаканы.

Только я открыла рот, чтобы предложить свою помощь в разливе кофе и покупке стаканов, как в комнату ворвалась Агнесса. От непорочной девы не осталось и следа! Это была бесовка, с перекошенным злым лицом. Она выругалась по-английски и, сжав кулаки, саданула ими по стене. Да так сильно, что девушки из соседних гримёрных закричали: «Дзисин! Землетрясение!»

Татьяна подбежала к Агнессе, и, обняв за плечи, спросила: «Что случилось?» Но Агнесса, кроме английского неблагозвучного слова на букву «f», ничего не объясняла. Аска тоже с перекошенным лицом выбежала из комнаты. Рена и Каори сидели тише воды, ниже травы. Мива бесстрастно протирала антисептиком всё, что попадалось под руку. Татьяна увела Агнессу в кулуар, и по их шёпоту мы так и не поняли, кто превратил ангела в демона.

Едва вернулась Аска, как в репродуктор Агнессу вызвали к администратору. В гнетущей тишине я вздрогнула от бравого стука в дверь. Кейширо-сан принёс угощение от господина Нагао…

У Татьяны заблестели глаза и настроение улучшилось, пока она распаковывала коробку. Каори подбежала, воскликнув: «Пончики!» Рена одновременно с Таней глянула в коробку и разочарованно промямлила: «Нет… яблоки…» А у меня сердце ушло в пятки… Яблоки?!

Татьяна с плохо скрываемой досадой вернулась к зеркалу и принялась пудриться. Каори достала из коробки огромные красные яблоки сорта, кажется, Ред Делишес, семь штук, и раздала их нам.

У меня запылало лицо, а в зеркале я увидела, что оно у меня такое же красное, как и Ред Делишес. Да вряд ли кто-то из соседок заметил это, поскольку каждая занялась собой и к угощению кумира ни одна не притрагивалась. Неужто по неписаным закулисным законам яблоки означали что-то неприличное? Вот если бы это были бананы, то ещё можно было с чем-то ассоциировать… А яблоки? Вроде никто не слышал нашего разговора с Нагао-сан о фруктах – вокруг не было ни души… Только Кейширо-сан, следующий тенью за хозяином, мог подслушать. Но даже если это и так, то верный страж и покорный слуга умел держать язык за зубами. А может, в японских театрах у стен есть уши? Почему девушки не радуются подарку от идола миллионов японских дам? Или Агнесса испортила всем аппетит? Яблоко искусителя? Ох, нет… Сказки об Адаме и Еве были абсурдными в Стране восходящего солнца. А что если здесь у них существует язык фруктов? Существует же язык цветов? Француженки обожают фрукты… Видимо, заскучавший в своей гримёрной кумир решил поглумиться над любительницей фруктов… Шутник!