Туманные аллеи

– Я же не аскет какой-то. И не надо смотреть на меня как на ненормального. Я очень нормальный. Даже слишком.

– Что слишком – это точно.

Заехали в одно местечко с танцполом. Поужинали, я позвала его потанцевать. И в близком контакте чувствую, что мальчик-то мой – не мальчик, а еще какой мужчина. Мужчинище! Очень, знаете, ощутительно. Он отодвигается, а я нарочно – к нему. Он говорит:

– Дразнишь?

– Конечно.

– Это моя беда. Не могу удержаться. Неконтролируемая реакция.

Твою-то мать, девушки, вы это слышали? Другие виагру пьют горстями, чтобы появились признаки жизни, а для него, видите ли, беда!

Ладно, поехали домой. Я приняла душ и приняла меры, чтобы заснуть спокойно, ну, вы понимаете, сама себя приласкала, сироту. И легла. Вижу третий сон Веры Павловны и что-то слышу. Просыпаюсь, он сидит рядом и смотрит.

– Ты чего?

– Любуюсь. Ты прекрасна.

– Знаю. Спать не пора?

– Не могу. У меня не только злые мысли, у меня еще и грязные мысли. Насчет тебя.

– Постой, не так быстро, дай запишу. Мне никто таких комплиментов не отваливал. Грязные мысли насчет меня – обворожительно! А конкретней?

– Я бы тебя хотел поиметь и удушить. Ты во мне что-то животное вызываешь.

– Мне в полицию позвонить? Хотя, учти, я уроки крав-мага брала, израильская боевая система самообороны, специально для женщин. Одним ударом могу выключить до смерти. Лучше не рискуй.

– Не собираюсь. Если я с тобой буду, я стану таким, как ты. А я не хочу.

– И еще раз спасибо! И вот что, с утра возьму тебе билет и езжай-ка ты домой. В деревню, в глушь, в Саратов.

– Да, конечно. Ты потрясающая. Ты – само зло.

И ушел почивать. Я лежу, не знаю, плакать или смеяться. Может, он просто псих? Это многое объясняет.

И тут он вдруг возвращается. Говорит:

– Я знаю, о чем ты думаешь. Я не сумасшедший. Просто я все воспринимаю слишком серьезно. Все свои мысли. И еще: какое я право имею осуждать тебя?

– Да, кстати, хотелось бы понять. И заодно – за что?

– Ни за что. И никакого права. Я в сто раз хуже тебя. Потому что ты равна сама себе, а я себя придумываю. У меня правая рука всегда знает, что делает левая. Но я при этом боюсь себе честно признаться в том, чего я хочу.

– Да ты уже признался. Удушить меня.

– Это я накручиваю. Не хочу душить, просто тебя хочу. До тоски. Как только увидел, сразу захотел.

Стоит такой в свете луны, невозможно красивый, но бледный как труп. А с трупом как-то не того, даже если это будет труп Брэда Питта. И весь трясется. Думаю, как бы чего не учудил. Говорю:

– Иди в кухню, я сейчас.

Он пошел, я за ним. Наливаю ему полный стакан водки:

– Пей. И будем говорить.

Он:

– Я не пью.

– Лучше всех хочешь быть? А ты будь как люди. Кто не падает, тот не встает. Смири гордыню, пей.

Он выпил – как отраву. Будто сейчас выпьет и умрет. Поэтому, может, и решился. Я ему сразу еще. И закуски. В том числе мясной рулет. Он даже не заметил.

Конечно, никакого разговора не было, я его водкой нейтрализовала, он заснул на диванчике в кухне.

А утром я его отправила домой.

Потом говорила с семиюродной, посоветовала найти хорошего психотерапевта или психиатра. Она говорит: уже находила, три профессора с ним беседовали, все трое потом сказали, что он вполне нормальный, а вот они чувствуют себя после разговора с ним слегка чокнутыми. Потому что у него страшное обаяние, любого может переубедить.

Это да. Если бы не мой опыт и ум, он бы и на меня подействовал.

Через полгода узнаю, что он уехал в Сибирь, в общину самозванца Виссариона.

Я ничего другого и не ожидала.

Но, когда вспоминаю о нем, жалко ужасно, что ничего у нас с ним не получилось. Понимаю, что и не могло получиться, а все равно жаль. Ни о ком так не жалела.

Лыжню!

И чем жарче и радостней печет солнце, тем холоднее дует из тьмы, из окна.

И. Бунин. «Часовня»

Чем быстрей идешь, тем сильнее ноет в боку.

Зато сердце стучит ровно, без перебоев.

Я обречен двигаться, у меня странная болезнь. Вернее, болезнь не странная, аритмия, но странно проявляется – экстрасистол нет в состоянии полного лежачего покоя или, наоборот, интенсивного движения, а вот когда сидишь и работаешь, сердце то и дело болезненно икает. Врач посоветовал – больше равномерных усилий. Ходьба на лыжах зимой, езда на велосипеде летом, плавание. Этим я и занимаюсь, плюс еще коньки, ролики, активные игры с младшей семилетней дочерью и отказ от езды на машине, только пешком и в метро.