Туманы Авалона

– Насколько далеко Гвидион продвинулся в изучении магии?

– Он носит змей, – ответила Ниниана.

– Это с равным успехом может означать и очень много, и очень мало, – сказал Кевин. – Уж тебе-то следовало бы это знать…

И хотя слова его были совершенно невинны, Ниниана почувствовала себя уязвленной. Действительно, жрица с полумесяцем на лбу могла быть Вивианой – а могла быть всего лишь ею.

– Он вернется к празднику летнего солнцестояния, – сказала Ниниана, – чтобы стать королем Авалона, этого государства, преданного Артуром. Теперь, когда Гвидион достиг зрелости…

– Он еще не готов к тому, чтобы стать королем, – возразил Кевин.

– Ты сомневаешься в его храбрости? Или в его верности?..

– А! – небрежно отмахнулся Кевин. – Храбрость! Храбрость и ум… Нет, если я в чем и сомневаюсь, так это в сердце Гвидиона. Я не могу читать в нем. И он – не Артур.

– Тем лучше для Авалона! – вспыхнула Ниниана. – Хватит с нас отступников, которые сперва клянутся в верности Авалону, а потом забывают клятвы, данные народу холмов! Пускай священники сажают на трон благочестивого лицемера, что будет служить тому богу, которого сочтет наиболее выгодным…

Кевин вскинул скрюченную руку.

– Авалон – еще не весь мир! У нас нет ни сил, ни войска, ни ремесленников, – а Артур пользуется безмерной любовью. Да, я готов допустить, что его не любят на Авалоне, но жители всех земель, находящихся под рукой Артура, обожают своего короля – ведь он принес им мир. И если сейчас кто-либо попытается возвысить голос против Артура, его заставят умолкнуть в считаные месяцы – если не в считаные дни. Артура любят – сейчас он воплощает в себе дух Британии. И даже если бы это и было не так – то, что мы делаем здесь, на Авалоне, не имеет особого значения во внешнем мире. Как ты и сама заметила, мы уходим в туманы…

– Значит, мы тем более должны действовать быстро, чтобы низвергнуть Артура и возвести на трон Британии короля, который вернет Авалон в мир, чтобы Богиня…

– Иногда я сомневаюсь, возможно ли это, – или же мы живем в мире грез, не замечая, что происходит на самом деле?

– И это говоришь ты, мерлин Британии?

– Я находился все это время при дворе Артура, а не отсиживался на острове, ушедшем еще дальше от внешнего мира, – мягко произнес Кевин. – Это мой дом, и я готов умереть за него… но все же, Ниниана, я заключил Великий Брак с Британией, а не с одним лишь Авалоном.

– Если Авалон умрет, – сказала Ниниана, – то Британия лишится сердца и тоже умрет, ибо душа Богини покинет эти земли.

– Ты так считаешь, Ниниана? – Кевин снова вздохнул. – Я исходил эту землю вдоль и поперек, я странствовал по ней в любую погоду и в любое время года – я, мерлин Британии, ястреб Зрения, посланец Великой госпожи Ворон, – и увидел, что теперь у этой страны другое сердце. Оно бьется в Камелоте.

Он умолк. После долгой паузы Ниниана спросила:

– Это за подобные речи Моргейна назвала тебя предателем?

– Нет… тогда мы говорили о другом, – ответил Кевин. – Быть может, Ниниана, мы знаем не так уж много о воле богов и способах ее исполнить, как нам кажется. Говорю тебе: если мы сейчас ниспровергнем Артура, то ввергнем эту землю в такой хаос, какого не было даже после смерти Амброзия, когда Утер боролся за корону. Неужто ты думаешь, что Гвидион сумеет одолеть Артура? Соратники Артура изничтожат любого, кто осмелится выступить против их короля и героя – для них Артур подобен богу и просто не может быть не прав.

– Мы никогда не желали, чтобы Гвидион выступил против отца и сразился с ним за корону, – сказала Ниниана. – Мы хотели лишь, чтобы в тот день, когда Артур уразумеет, что у него нет наследника, он обратился мыслями к своему сыну – к сыну, происходящему из королевского рода Авалона и поклявшемуся в верности Авалону. Многие выскажутся в пользу Гвидиона, когда Артур примется искать себе наследника. Я слышала, что Артур избрал в наследники сына Ланселета, поскольку королева бесплодна. Но сын Ланселета – всего лишь дитя, а Гвидион уже взрослый мужчина. Случись сейчас что-нибудь с Артуром, неужто они не предпочтут Гвидиона – взрослого мужчину, воина и друида – мальчишке?

– Соратники Артура не пойдут за человеком, которого не знают, – будь он хоть дважды воин и трижды друид. Скорее уж они поставят Гавейна регентом при сыне Ланселета до тех пор, пока тот не вырастет. И кроме того, соратники в большинстве своем христиане. Они отвергнут Гвидиона в силу его рождения: у них кровосмесительство считается тяжким грехом.

– Они ничего не понимают в священных традициях.

– Именно. Им понадобится время, чтоб привыкнуть к этой мысли, и это время еще не наступило. Но если Гвидиона не признают как сына Артура, значит, следует довести до всеобщего сведения, что у жрицы Моргейны, родной сестры Артура, есть сын и что этот сын стоит ближе к трону, чем ребенок Ланселета. А этим летом снова начнется война…

– Я думала, что Артур повсюду установил мир, – перебила его Ниниана.

– Здесь, в Британии, – да. Но в Малой Британии появился некий человек, объявивший всю Британию своей империей…