Туманы замка Бро

Сэр Родерик присоединился к караулу недавно, причём без особого желания. Когда пошли слухи, всю стражу наследника стали перепроверять, и сэра Ральфа заподозрили в пособничестве узнику: кто-то передавал в башню еду, вино, овечьи шкуры, и сэр Генрих заподозрил его. Таким образом, одного из рыцарей пришлось заменить, но добровольцев не нашлось. Жребий выпал сэру Родерику, который, как и все, опасался теперь сделать неверный шаг.

Обменявшись взглядами с сэром Олафом, он бросил короткий взгляд в бойницу, где стояла полная, непроглядная темнота. В замке недавно закончился ужин, и новая смена стражи едва заступила на пост.

– Пусть идёт, – буркнул сэр Олаф, поднимаясь на ноги. – Только оружие сам понесёт.

У Грегори была раздражавшая всех привычка поручать охране то, что приличествовало делать слуге.

Милдрет, в целом разделявшая настроение караульных, быстро вытащила из сундука меч и кинжал и стала заворачивать их в шкуру, когда услышала оклик Грегори:

– Второй тоже бери.

Милдрет замерла и посмотрела на него, пытаясь подать взглядом сигнал, что Грегори переступает черту, но тому было всё равно. Вздохнув, Милдрет достала и второй клинок и, тоже завернув его в шкуру, потащила свёрток к выходу.

– Бери меч, – приказал Грегори, когда Милдрет опустила шкуру на деревянный брус, служивший в тренировочном дворе скамьёй.

Милдрет послушно взяла короткий меч и взвесила его в руке. Размер, форма клинка, рукоять – всё было не таким.

– Грегори, – сказала она тихо, чтобы не услышала стоявшая поодаль стража, – это плохая идея.

– Я так хочу, – Грегори тоже подхватил клинок и подбросил его в руке, а затем ударил наискосок, так что Милдрет едва успела отразить удар. Грегори ударил ещё. Милдрет попятилась, но удар снова поймала.

Удар следовал за ударом. Грегори бил не слишком быстро и не слишком изощрённо, но Милдрет хватало и такой скорости, чтобы дыхание сбилось, а сердце начало беситься в груди.

Грегори же наслаждался от души. Он успел уже забыть, когда всерьёз пускал в ход клинок, и хотя это не был полноценный бой, возможность атаковать живого человека, а не деревянного истукана, много значила для него.

Злость плескалась внутри, и он вкладывал толику её в каждый удар. Если бы удары были сильнее – и злость выходила бы быстрей, но даже в темноте он видел, как тяжело дышит Милдрет.

– Всё, – сказал наконец Грегори, когда выдохся сам. Кинул меч на шкуру и, отобрав у Милдрет второй, завернул свёрток назад, а затем взвалил на плечо и направился к башне, предоставив остальным следовать за ним.

В башне он ополоснул лицо заранее приготовленной водой и принялся раздеваться, не дожидаясь, когда им займётся Милдрет.

Та стояла, прислонившись плечом к стене у самой двери, и наблюдала, скрестив руки на груди. Грегори не мог сейчас ждать, молчать или бездействовать, это она понимала. Грегори весь был как расплавленный металл – и даже сейчас, когда он просто стягивал с себя рубаху, глядя, как гуляют мускулы по его спине, Милдрет чувствовала исходивший от него жар. Будь она свободной, Милдрет подошла бы к нему и обняла сейчас. Повалила на кровать и… Милдрет зажмурилась и перевела дух, выгоняя ненужные мысли из головы. Когда она открыла глаза, Грегори уже укладывался в кровать. Когда он поднял глаза на Милдрет, во взгляде его привычная уже злость мешалась с незнакомой ещё Милдрет болью.

– Иди ко мне, – то ли приказал, то ли попросил он. Никому из них и не требовалось говорить это вслух. Милдрет скинула куртку, штаны и сапоги, и осталась в одной нижней рубахе. Она нырнула под плед, прижалась к Грегори всем телом. Руки Грегори тут же зашарили по её спине, заставляя выгибаться навстречу и едва не стонать.

«Жидкий металл», – повторила про себя Милдрет и открыла глаза, вглядываясь в глаза Грегори, оказавшиеся совсем рядом.

– Не могу быть один, – прошептал тот, – говори со мной.

Милдрет бережно обняла Грегори в ответ и тоже прошлась ладонью по его спине.

– Всё будет хорошо. Только не делай глупостей, и всё будет хорошо.

Грегори закрыл глаза и уткнулся носом ей в плечо, потихоньку погружаясь в тревожный сон.

Рано утром, когда Милдрет уже проснулась и отправилась за завтраком, а Грегори всё ещё лежал в постели, раздумывая о том, что станет с ним теперь, и глядел в потолок, в дверь постучали.

Это было странно, к Грегори не приходил никогда и никто. Все прекрасно знали – с пленником встречаться запрещено.

– Войдите, – откликнулся Грегори и сел на кровати, на ходу заворачиваясь в плед.

Дверь открылась, и на пороге показался Тизон.

Сенешаль замер ненадолго, оглядывая сундук, на котором стоял кувшин с вином и лежало писание, пол, застеленный шкурами, и два табурета на кривых ногах. С табуретами было трудней всего – в бойницу они не пролезали, так что пришлось передавать их по частям, а затем их сколачивала Милдрет, которая в столярном деле понимала примерно столько же, сколько и её господин, да ещё и должна была сделать всё тихо, так чтобы стража ничего не заметила.

– У тебя здесь уютней, чем я ожидал, – заметил Тизон.