Туманы замка Бро

Здесь были чистая вода, опушка леса совсем неподалёку, достаточное количество дичи, чтобы не страдать от голода, и большое поле, которое уже начали огораживать и расчищать в преддверии турнира.

Несколько недель Грегори с Милдрет жили в шатре на самом берегу, но хотя теперь их не окружали стены замка, свобода эта оказалась более чем сомнительной.

У полога шатра всегда стояли двое рыцарей из охраны Грегори. Тонкая ткань не позволяла свободно разговаривать, не опасаясь, что разговоры их будут услышаны. А всё поле легко обозревалось с двух сторожевых точек, и любые передвижения Милдрет были видны охране, так что переписку с агентами пришлось прекратить.

Кроме того, хотя сэр Тизон через несколько дней приехал лично и подтвердил, что Грегори будет участвовать в турнире, посвящать его в рыцари он не спешил. Во время разговора Милдрет внимательно наблюдала за ними, стоя в отдалении, в углу шатра, но Тизон ни разу не посмотрел на неё и данное ранее обещание никак не подтвердил. Милдрет пришлось перехватить его на выходе и тихонько спросить:

– Вы помните наш разговор? Ничего не изменилось, сэр Тизон, даже если той, о ком мы говорим, рядом нет.

– Я всё помню, – Тизон вырвал запястье, за которое удерживала его Милдрет, и скрылся за пологом.

– Что это было? – едва отвернувшись от Тизона, Милдрет встретилась взглядом с Грегори, который смотрел на неё, изогнув бровь.

– Он обещал мне помочь кое в чём.

– В чём? – голос Грегори стал жёстче. Милдрет улыбнулась:

– Сделать тебе подарок к восемнадцатилетию.

Грегори приподнял уже обе брови и, откинувшись назад, теперь с любопытством смотрел на Милдрет.

– День рождения ещё не скоро. И раньше ты меня не поздравляла.

– Раньше у меня не было возможности, – Милдрет обошла его и, облокотившись Грегори на плечи, положила поверх своих рук подбородок. – А этот подарок, я надеюсь, ты получишь гораздо раньше. Хоть и не узнаешь, что он от меня.

Грегори запрокинул голову назад, Милдрет на плечо, так что их щёки соприкоснулись, и попытался поймать её взгляд, но не смог.

– Жаль, что я не могу сделать для тебя того же, – сказал он, отчаявшись добиться своего, и выпрямился.

– Не бери в голову, – Милдрет улыбнулась. Она уже рассказывала Грегори о том, что не знает, когда именно родилась. Только дату, когда мать принесла её в монастырь – но никто не смог рассказать ей даже возраста, в котором младенец появился в аббатстве, не говоря уже о конкретном дне. Помолчав, Милдрет улыбнулась. – Если ты позволишь, твой день рождения станет моим.

– Мне нравится эта мысль, – Грегори усмехнулся и, вывернувшись из рук Милдрет, посмотрел таки на неё. – Мы будем дарить подарки друг другу. Что бы ты хотела?

Милдрет задумчиво посмотрела на него.

– Серьёзно? – спросила она.

Грегори кивнул.

Милдрет закусила губу. То, что она хотела попросить, рвалось на язык, но всё же было стыдно сказать об этом вслух. «Я хочу провести с тобой ночь», – едва фраза оформилась в слова, кровь застучала в висках. Милдрет сама не могла понять до конца, что она значит. Если бы только она не была пленницей и слугой…. Наверное, всё решилось бы само собой? Или нет, тогда им пришлось бы ждать свадьбы, и потом только была бы эта ночь, то таинство, которое происходит между двумя, когда их никто не видит. Но Милдрет была пленницей, и свадьбы у них не могло быть, и, наверное, не могло быть и ночи – или всё же могла бы быть?

– Подумай, – наконец прервал её размышления Грегори и улыбнулся. – Я не знаю как, но достану всё, что бы ты ни попросила. Мы идём тренироваться?

Милдрет машинально кивнула. Вопрос она расслышала плохо, потому что мысли о ночи, которая, должно быть, была невозможна, сменились воспоминаниями о поцелуе, которого она так и не смогла понять и не решилась повторить.

Грегори никак не объяснил его, а Милдрет боялась настаивать, потому что опасалась услышать в ответ: «Я просто тренировался перед встречей с Ласе», – или что-нибудь ещё в этом духе. Она не хотела быть для Грегори возможностью сблизиться с Ласе. Она предпочла бы вообще не быть, чем подтолкнуть его к этой девушке – или любой другой. И какие бы разумные доводы ни приводила себе Милдрет, сколько бы ни убеждала себя, что Грегори должен жить полноценной жизнью, раз уж не может она сама, это не помогало. Она не хотела быть ступенькой к Ласе. А поверить в то, что Грегори так же сходит с ума, как сходила она сама весь прошедший год, Милдрет не решалась.

Грегори был близко – и в то же время далеко. Грегори был всё время рядом, но Милдрет хотела чего-то ещё. Она хотела поцелуев, хотела прикосновений, которые становились между ними всё реже, хотела, чтобы они сливались в одно – как это может быть, Милдрет пока не могла понять.

Она разговаривала с травницей – единственной в замке кроме Грегори, кто знал её тайну, да и единственной, кто вообще с ней разговаривал. Конечно, Милдрет не называла имён, и сказать, что её интересует мужчина, тоже не могла. Здесь подходило только нелепое «кое-кто», от которого в глазах травницы разгорался смешливый огонёк.