Тундра не любит слабых

Начальник Радиометцентра, худощавый, остроглазый, похожий на цыгана, иронически хмыкнул и выразил мне соболезнование по поводу моих безуспешных поисков на Диксоне «настоящей Арктики».

— Вы бы пораньше приехали, — сказал он, пряча улыбку, — лет эдак на двадцать с гаком. Например, вместе со мной. Тогда было бы чем потрясти своих читателей.

Впрочем, начальник Радиометцентра, чтобы утешить меня, пообещал при первой же возможности помочь мне побывать на какой-либо зимовке. А пока предложил познакомиться с Радиометцентром.

Меня сопровождал по огромным залам Олег, высокий, плечистый блондин. Несмотря на свою молодость, он уже бывалый полярник, отличный радист. Посмотреть было на что, хотя я мало смыслю в радиоаппаратуре, о которой Олег говорил с восхищением. По его словам, диксонское бюро погоды принимает в год свыше двенадцати миллионов слов с полярных станций. Именно здесь, на Диксоне, составляются синоптические карты, прогнозы погоды для всей западной части Ледовитого океана и его побережья. Эти карты крайне необходимы и рыбакам, ведущим лов в северных морях, и кораблям, идущим по Северному морскому пути. Эти суда идут по разным маршрутам и под разными флагами, но главным образом в Игарку за лесом.

Двенадцать миллионов слов! Я потом подсчитал, что это такое. На обычной странице умещается триста слов, включая предлоги и частицы. Следовательно, Радиометцентр принимает в год около сорока тысяч страниц машинописного текста, или полное собрание сочинений таких плодовитых писателей, как Бальзак или Дюма-отец. Конечно, это не искусство, и слова-то передаются сухие. Но синоптики пишут этим невыразительным для непосвященных языком свою литературу, свои поэмы и стихи, которые помогают судам и самолетам с открытыми глазами курсировать по Арктике.

Но еще интереснее были люди, с которыми меня знакомил Олег.

— Анатолий Константинович — самый молодой начальник смены, почетный полярник, прошу любить и жаловать! — представил он крепко сбитого парня в ковбойке с засученными рукавами.

— Брось ты, Олег! — засмущался тот. — Какой там Анатолий Константинович! Или ты намекаешь на то, что и тебя надо по отчеству называть, а?

Толя приехал в Диксон вместе с родителями еще мальчишкой. Подрос, поступил учеником радиста. Учился старательно, нравилось ему это дело. И не случайно именно его, как лучшего радиотехника, первым с Диксона послали в комплексную антарктическую экспедицию. Строил Мирный, жил в поселке всю зиму, потом летал бортрадистом в оазис Бангера, где высаживали ученых.

Смена у Анатолия Константиновича сплошь молодежная, мало кому из радистов уже минуло тридцать лет. Но большинство из них в Арктике не первый год. Они прошли через полярные зимовки на островах Ледовитого океана, у каждого на счету три — пять, а то и восемь таких зим.

Мой земляк Коля, великолепный радист, отчаянный фотолюбитель и вообще славный парень, за десять лет побывал на островах Айон, Исаченко и еще где-то. Я спросил его, не надоело ли, не тянет ли к оседлой жизни в Москве. Он посмотрел на меня сочувственно, как смотрят на больного:

— Да ты знаешь, как тянет сюда из Москвы или там с юга? Отпуск у нас большой, так многие не могут дождаться, пока он кончится, раньше срока приезжают!

Это верно. В одной комнате со мной жили двое зимовщиков. Они вернулись из отпуска прежде, чем положено, но попутного транспорта на их станцию не было. И ребята слонялись по гостинице, по острову, надоедали начальникам вопросом: когда будет корабль, надоело ждать, скорей бы «домой». Да, они так и говорили — «домой», имея в виду свои зимовки.

Казалось бы, удивительно и противоестественно. Если даже не принимать в расчет в сути своей довольно точное, хотя и отпугивающее прямолинейным цинизмом присловье: «Рыба ищет — где глубже, человек — где лучше». Не брать, потому что на полярных зимовках житье далеко не медовое, а работа адски тяжелая, так что любителям длинного рубля эта самая купюра показалась бы чересчур короткой в качестве компенсации за бесконечный год жизни на одной из станций. Спору нет, платят полярникам прилично, и это вполне заслуженно, однако не материальный расчет ведет их сюда. Позже я вернусь к этой теме и расскажу об одном зимовщике, в котором, на мой взгляд, наиболее ярко воплотились все характерные для полярников черты.

А пока продолжу рассказ о Диксоне. Для нас, живущих вдали от этих мест, Диксон — это точка на карте. Местные жители обязательно уточняют, о каком Диксоне идет речь. Есть Диксон-остров и есть Диксон-материк. Хотя их разделяет лишь полоска воды, они живут разной жизнью.

Глаза и уши Диксона-острова направлены в основном на север, его интересы там — на островах, на дрейфующих льдинах океана. Остров Диксон занят ледовой разведкой, проводкой судов по Северному морскому пути, сбором радиосводок о погоде. Здесь в любое время дня и ночи на улицах можно встретить людей, здесь не гаснет свет во многих окнах. Диксон-остров работает круглые сутки, посменно, весь он никогда не спит.