Тундра не любит слабых

Лишь один человек на «Капитане Воронине» не хочет учиться, принципиально отвергает все предложения сесть за парту. Это — боцман ледокола Аристид Бетакис, личность чрезвычайно колоритная, не часто встречающаяся даже в Арктике.

Боцман, по национальности грек, родился в Филадельфии, куда из крохотного греческого селения еще в прошлом веке эмигрировал его дед. Перед первой мировой войной отец Аристида вернулся в Старый Свет и поселился в Турции: в Америке было плохо с работой. Отец Аристида был моряком; он утонул где-то неподалеку от родной Греции вместе с торпедированной немцами шхуной. Аристид, в ту пору совсем мальчишка, пошел в юнги, чтобы помочь матери воспитывать сестер. Плавал на английских кораблях, трижды тонул: немецкие лодки торпедировали. Был подобран, спасен, интернирован. Домой вернулся в 1919-м. И новое горе обрушилось на голову юноши: незадолго до его приезда турки-фанатики вырезали всю семью. Не стало ни матери, ни четырех сестренок. Один остался на свете он, Аристид Бетакис. Опостылела ему земля, ушел снова в море. Весь мир обошел, под какими только флагами не плавал! Свободно владел шестью языками, отличным специалистом считался, но все равно по месяцам, по году и больше приходилось обивать пороги бирж труда, влачить существование безработного и бездомного бродяги. В начале тридцатых годов, устав от такой жизни, от скитаний, решил перейти в советское гражданство. Долго обдумывал, как это сделать. В конце концов, когда судно, на котором он служил, пришло в Архангельск за лесом, Бетакис попросту сбежал с него и остался в Советском Союзе. Спустя год он стал гражданином СССР. Во время Великой Отечественной войны он защищал свое новое отечество с оружием в руках в рядах морской пехоты. А с Арктикой у него связано более четверти века жизни.

Внешне Аристид Бетакис похож на ожившую иллюстрацию к роману Стивенсона «Остров сокровищ». Высокий, сутуловатый, с острыми чертами лица, с хищным ястребиным носом, под которым топорщатся длинные усы. Ему бы еще повязку на глаз, камзол, пистолет за пояс и кружку с вином в руку — ни дать ни взять вылитый пират. Так и ждешь, что Бетакис вдруг затянет во все горло хриплым, пропитым басом: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца, ей-гого-го, и бутылка рому!»

Но боцман — человек добрейшей души. Он нежно любит свою жену, сына, его супругу. Всех окружающих. Единственное, что роднит его со стивенсоновскими героями, — умение затейливо ругаться. Человек он хозяйственный, любит, чтобы на палубе был порядок, дело свое знает превосходно. Однако вспыльчив, горяч. Чуть кто допустит какую-то оплошность, разражается потоком ругани на семи языках. Впрочем, по-русски ему выражаться слишком крепко запрещено, да и неудобно. Поэтому самые сильные слова у него «дьявол» и «черт». По-гречески, по-английски, по-французски, по-немецки, по-турецки и по-испански он выражается гораздо свободнее и забористее: все равно никто не понимает, а на душе становится легче.

С грамотой Бетакис не на очень короткой ноге, но учиться не желает: не тот, говорит, возраст. Командование особенно и не настаивает: скоро на пенсию, немного читать-писать умеет — и то ладно. Зато такого боцмана поискать надо. Сотни матросов прошли через его руки, постигли под руководством Бетакиса секреты моряцкой науки, многие плавают сейчас штурманами, капитанами, механиками. Наверное, на всех судах Арктики есть его ученики.

Виктор тоже воспитанник Бетакиса. Правда, он учится в Архангельской мореходной школе, но практические навыки получает от своего боцмана. Как и все на ледоколе, он относится к Аристиду Николаевичу с уважением, но без боязни. Боцман горяч, однако быстро отходит. Виктору иногда нравится, как он говорит, «подзаводить» старика. Просто ради интереса: заметит ли боцман какое-то упущение, обратит ли внимание, что груз на палубе принайтован, к примеру, не так, как положено, что один узел из десятков завязан неправильно. И матрос умышленно допускает оплошность. Но от глаз Бетакиса ничто не укроется. И тогда боцман набирает в широкую грудь воздух и разражается ругательствами на всех известных ему языках. Ребята, пряча улыбки, засекают время: любопытно, какой мощности этот заряд, надолго ли хватит у боцмана пороху.

Капитан строго выговаривает за это и Бетакису, и шутникам. Он не терпит крепких словечек. В молодости «применял» на каждом шагу, потом, с годами, понял, что это происходит от бедности языка. Скудность лексикона порождает слова-паразиты, которые призваны прикрыть эту бедность и придать речи говорящего видимость энергичности. Когда человек овладеет умением ясно и точно формулировать свои мысли, тяга к нецензурным словам может быть преодолена, даже если она вошла в привычку.