Тундра не любит слабых

Автошнекоротор несколько раз мигнул фарами. Фонтан над его радиатором поник и исчез. Белов, соскользнув вниз, в траншею, подошел к машине.

— Что там у тебя? — крикнул в самое ухо шофера, возившегося у шнеков.

— А-а! — отмахнулся тот. — Опять цей бисов срезной болт слетел, шоб ему неладно було!

Присев на корточки рядом с водителем, Павел смотрел, как тот, сняв рукавицы, выгребает из ротора снег, сбивает остаток болта, ставит новый. Пальцы водителя коченели на резком ветру, и он их поминутно отогревал дыханием, беспрерывно чертыхаясь сквозь стиснутые зубы.

— Ось лыха бида! И куда тильки смотрят ции конструкторы, шоб им неладно було! Придумали б якусь штуковину с болтами, а то мороки с ними дуже много.

Павел подумал, что у водителей тоже работенка незавидная. Работающие шнеки, гигантские винты наподобие мясорубочных затаскивают в ротор — огромный пропеллер — все, что унесла с собой пурга и перемешала со снегом: камни, чурки, стальные прутья. Срезные болты, которыми крепится ротор, частенько «летят», когда в машину попадают камни и другие твердые предметы. И на сорокаградусном морозе, когда кожа намертво «прикипает» к железу, при ветре, от которого пальцы через минуту теряют способность сгибаться, приходится производить замену болтов. И это не раз, не два, а до десяти — пятнадцати раз за смену.

В снежной траншее было тише, чем наверху, и усталость как-то сразу навалилась на Павла. Обмякли мышцы, потянуло ко сну. Лег бы здесь, зарылся бы, как куропатка, в снег, и спал, спал без конца!

Глаза Павла сами собой закрылись. Неимоверным усилием воли он заставил себя поднять руки к подбородку, развязать тесемки ушанки, стащить ее с головы. Холод вернул если не бодрость, то способность сопротивляться сну и усталости.

Взвыл мотор шнекоротора. Белов с трудом выбрался наверх, взмахнул фонарем и, пригнувшись, сделал несколько шагов вперед. Красная точка его фонаря вела за собой машины…

Я рассказал об одном из будничных, рядовых эпизодов жизни работников ЦМСБ — цеха механизированной снегоборьбы. Цех этот существует уже несколько лет. До его основания в Норильске на очистке дорог и улиц от снега постоянно работало три тысячи шестьсот человек. В отдельные дни, после сильных буранов, для расчистки магистралей мобилизовывалось почти все население города. Й все же, несмотря на поистине героические усилия людей, жизнь города и комбината из-за снежных заносов бывала несколько дней в году полностью парализована.

Теперь таких вещей не случается. Не потому, что пурги стали слабее или реже. Природа не изменила себе, климат не смягчился. По-прежнему дуют ураганные ветры, бушуют затяжные пурги, трещат морозы. Но на помощь жителям пришла наука, а лопаты заменила новейшая советская техника по борьбе со снегом. Город и ведущие из него к промышленным объектам дороги защищены заборами специальной конструкции. Общая длина этих заборов свыше трехсот километров. Можно судить, сколько снега они задерживают, если на один погонный метр такого забора приходится в среднем около девятисот пятидесяти кубических метров задержанного снега. Раньше все это устремлялось на улицы и дороги. И если в одну из недавних пятисуточных вьюг через территорию Норильска было перенесено— как зафиксировали специальные метелемерные приборы — всего восемь миллионов кубических метров снега, то сколько же переносилось его раньше, до установки заборов?!

И все же целиком сдержать напор буранов одни заборы не в состоянии, да и не везде их можно установить. На бой со снегом выходят отряды машин со скромной эмблемой на дверцах: большое «С» и внутри его маленькое «б». Снегоборьба. Пожалуй, в расположении этих букв есть что-то глубоко символическое: «С» старается сомкнуться, захлестнуть город белой петлей заносов, но крохотное «б» разрывает это кольцо.

Вместо трех с половиной тысяч человек на снегоборьбе занято лишь четыреста. Я рассказал только о двоих. Но с таким же основанием можно было описать любой будничный день каждого из четырехсот. Вернее, не день, а ночь: ведь основная их работа приходится на многомесячную полярную ночь.

И вовсе не особые, а самые обычные люди сидят в кабинах машин, идут впереди автошнекороторов и бульдозеров по опасным дорогам в кромешной мгле. Но это люди долга, для которых слово «надо» звучит приказом. В любую, самую свирепую пургу люди этого цеха выходят на бой со стихией. Диспетчерская цеха в зимний период похожа на воинский штаб. Поступают сводки от бюро погоды, не умолкает селектор, звонят телефоны. На столах — планы города и его окрестностей. Здесь разрабатываются операции по борьбе с надвигающейся пургой, определяются вероятные участки прорыва. Во дворе стоят шнекороторные снегоочистители, бульдозеры, автогрейдеры. Водители машин получают задания и неприкосновенный запас продуктов на несколько суток: бывает же и так, что смена не может пробиться к шоферам и им приходиться продолжать работу.