Тунисские напевы

Каждый следующий день походил на предыдущий и даже походы к Сеиду и ночи с ним, не вносили никакого разнообразия в скользкие одинаковые сутки. Поначалу Гайдэ страшно изнемогала и злилась, но потом привыкла к скуке гарема и стоически сносила её укусы. Скука подобна табачному дыму: неприученному человеку невыносима, а привыкшему сладка. Так и скука гарема делалась для его лиц зависимостью; если б вдруг сталось что-то интересное, было б славно, главное, чтобы интересное длилось не долго, иначе всех бы утомило. Ведь скука вещь накопляемая: чем дольше ты ей принадлежишь, тем более она впитывается в весь твой состав.

14

Как-то Кирго отсутствовал целый день и Гайдэ села во внутреннем дворе, где был накрыт стол с яствами и повсюду разложены подушки. Здесь были все. Асира сидела в жёлтом роскошном халате. Туго перетянутые ноги её лежали на подушке. Пояс в четыре пальца обвивает лилейный стан. Пояс, усеянный маленькими драгоценными камушками. Вкруг её кресла на подушках сидели девы декорации, как придворные фрейлин пред троном.

Жария иногда одевала энтири и была похожа на царицу. Энтири – это длинное платье, с рукавами до пола. Она ложилась на диван и раскладывала его многочисленные складки так, что они напоминали вершины величественных гор. Так было и сегодня. Мягко опиралась она на тоненькую ручку. Пальцы её терялись в светлых кудрях, которые в величественном беспорядке падали и на подушку, и на полуоткрытые груди.

Гайнияр в шапочке из белой парчи сидела рядом с Гайдэ, одежду которой составляли белые закрытые чешки с заострённым к верху носом, голубые брюки, синий Елек, то есть дамский жилет – плотно облегающий груди.

Слегка в центре была Мусифа, одетая в тоже, что и Гайдэ, только розового цвета. Девушка сложила ноги в лотос и облокотилась на поставленные за спину руки.

Так наложницы сидели полукругом. Под ногами у них блистали розовые лепестки цветков Мальвы. И возникала неловкость, такая, какая берется, когда все из женской общины сидят в одном месте и некого обсудить, осудить, и осмеять. Впрочем, женщины быстро выходят из этого положения с помощью болтовни. Да только что-то странное чудилось во всём облике. И вот почему: есть девы, которые издалека видят друг друга. Они объединяют вокруг себя других, но вместе не бывают. Когда же случайно заговорят или им приходится провести вместе полчаса, то они дружелюбны необычайно и всем видом стараются выказать недоумение, мол, почему же мы раньше не сходились поближе; хотя точно знают почему.

Жария притягивала ту часть девиц, кою автор нарек декорацией. Им нравились её речи: пренебрежительные и властные. Хотя все эти декорации потом уходили к Асире, пусть и со слабым сожалением. Старшая наложница все-таки имела власть и также была не лишена достоинств, свойственных Жарии.

Гайдэ была всегда с Гайнияр – они образовали свое общество; Мусифа часто была с ними, а чаще порхала то там, то здесь, и нигде подолгу не задерживалась.

Теперь же Гайдэ, Жария и Асира сошлись в беседе; будто небесные солнца притянули друг друга, а их планетам, астероидам и кометам осталось наблюдать и греться в их лучах, принимая то одну, то другую сторону.

Три повелительницы – так стоило их назвать – редко говорили, опасаясь чего-то; подобно военачальникам они лишь направляли ход словесного сражения, будто не участвуя в нем. И все-таки глаза заговаривали чаще, чем уста, по временам вспыхивая, напрягаясь, истончаясь, или делано скучая.

От имени Гайдэ в сражении участвовала Гайнияр – известная болтушка. И часто все праздные разговоры держались на её усердии. Со стороны Асиры были четыре декорации: дева с нефритовым браслетом, назовём её так, ибо самое примечательное в ней как раз браслет с серебреной пряжкой, изображающий змею; вторая дева отличалась узорами из хны, покрывавшими её руки, третья дева имела чёрный пушок над верхней губой, а у четвёртой не было никаких особых черт, кроме той, что она всё время некстати хихикала. Жария была как будто одна, да только ей иногда подыгрывали и эти четыре декорации, и Мусифа, и даже Гайнияр, словно нечто тайное заставляло их становиться на её сторону. Да и точно, есть люди никого за собой не ведущие, но в нужное время озвучивающие невысказанные домыслы и получающие тем чарующую власть над обществом.

– Чего ты всё возишься с этим Кирго? Разве не видишь, к чему всё идёт… – провозгласила Жария с усмешкой.

– Мы с ним друзья, – без промедления отвечала Гайдэ.

– Мне кажется, не дружбы ему от тебя надобно – в глазах Жарии зажегся странный огонёк, придавший всему её виду некоторую злобность. Такой огонёк у женщин загорается, когда они высказывают некую давно ими отмеченную правду, о которой долго думали.

– Мы лишь друзья… как о мужчине, я о нём и не мыслю.

– Очень зря, – отметила Асира и тут же данный пассаж был продолжен декорациями.

– О евнухах разные слухи ходят, – улыбнулась наложница с нефритовым браслетом, – говорят, они очень искусны в ласках…

– Да и Кирго какой ладный… будь он вполне мужчина, я бы с ним…– запнулась дева с узорами хны на руке.