Турецкие письма

Микеш неоднократно объединяет регистры родственной любви и любви межполовой — и эффективно пользуется таящимися тут возможностями. Словесную игру, связанную с межполовой любовью, он порой оснащает ярко выраженными эротическими штрихами. Так, например, в 49-м письме он не скрывает, что очень отрицательно относится к готовившейся в скором времени женитьбе графа Берчени на гораздо более молодой Жужи Кёсеги, которую Микеш тоже любил и на которой мечтал жениться. С горечью отметив, что в этом браке не будет участвовать ни сердце, ни плоть, а для невесты важен лишь графский титул, Микеш добавляет, что будущему жениху чаще придется мыться. И после этого вводит в рассказ шуточный мотив «стариковского календаря», — мотив этот встречается у Боккаччо («Decamerone», 2, 10) и у Лафонтена («Contes et nouvelles», 2, 8). Здесь можно наблюдать, как Микеш непосредственно связывает литературный мотив с собственной жизнью, ставя на службу галантному стилю другие дискурсы, в данном случае навязанные темами старости и морали, при этом не только играя ими, но и получая добавочное значение и эстетическое качество. Подобное соединение различных стилей и манер — одна из характерных дискурсивных стратегий Микеша, целью которой является создание esprit, остроумного флирта и развлечения. К дальнейшим средствам «эстетики удивления» у него можно отнести неожиданную смену тем, незаметный переход от обращения на «вы» к обращению на «ты» и приверженность к разного рода причудливым историям и курьезным случаям.

Среди почерпнутых из различных источников историй, связанных с женщинами, можно обнаружить несколько пикантных сюжетов. Сюда можно отнести, например, письмо 55, содержащее рассказ о невесте, пукнувшей во время невестина танца: жених за это отказался от нее, однако она находила себе мужей все более высокого ранга, пока, наконец, на ней не женился приехавший в Париж польский экс-король. Микеш здесь использовал мотив puella pedens, соединяя эротический и фекальный мотивы. Подобный характер носит и либертинская по вкусу история о короле (письмо 86), который, чтобы соблюсти 10 заповедей, оставляет в постели своей любовницы ее мужа. Сюда относится и анекдотический сюжет о французе-любовнике, который ухаживал сразу за двумя женщинами и был ими за это изощренно наказан (письмо 101). Также уже почти либертинский тон носят рассуждения о королевских дочерях, сосланных в монастырь, и о мужском и женском монастырях, построенных поблизости один от другого (письмо 84).

Фиктивное письмо — вполне модерная форма личностного выражения, которая заменяет устное сообщение или разговор. Автор не заранее задуманное произведение облекает в форму письма, но отдельное письмо возводит в ранг шедевра. Письма достоверно отражают его индивидуальный голос, изменчивое настроение, его живой юмор. Особенность, которая роднит его стиль с эпистолярным жанром французского классицизма, — это более высокий, чем разговорный, стиль (conversation à distance), стиль болтовни (causerie prolongée), стремление понравиться (l’art de plaire), сознательная авторская позиция, принимающая во внимание публичность, а также использование разнообразных средств выражения.

Эпистолярный метод Микеша находится в тесном родстве с литературным арсеналом и мотивами французских эпистолярных коллекций, письмовников, произведений в форме фиктивных писем, путевых заметок конца XVII — начала XVIII в. К их общим характеристикам относятся, например, жанровые сцены, обмен воображаемыми подарками, планирование встреч, описание путевых впечатлений, миниатюрные портреты, расхваливание писем друг друга, сообщения об актуальных новостях и событиях. Сюда же можно отнести вопросы о том, когда ждать ответа, ответы на незаданные вопросы, вставленные анекдоты и различные истории, стремление к лаконичному выражению мыслей, размышления о реальных возможностях отсылки письма, чередование описательных, повествовательных, рефлектирующих фрагментов, пристрастие к сентенциям и афоризмам. Все это, вместе взятое, представляет собой комплекс средств, служащих для доказательства достоверности произведения.