Туристы. О путешествиях во времени.

...На исходе ночи утихли ночные птицы, наполнив лес почти мистическим молчаньем. Луна зашла, покинув сереющее небо, и прекратился ветер, сделав сырой воздух неподвижным, словно стеклянным. Ходила туманными тропами мрачная тишина, пожухшие листья, медленно кружась, опадали с мокрых ветвей, ложились на холодную землю рыжим ковром. Над острыми вершинами высоких елей блекли недобрые звёзды, туман покидал бескрайнюю степь, отползал обратно, в болотистую лесную глушь. Среди жухлых ковылей занимался холодный рассвет.

За наполненным непролазными болотами лесом, за степью и полем стоял городской посёлок Еленовские Карьеры, тихий в своё последнее мирное утро. В сизой дымке дремали дома и магазины, новый театр, который только что построили, пустые торговые ряды и высокое здание райкома. Но напуганные люди не спали. Все жители этого городского посёлка, несмотря на холод и дождь, собрались у западной границы, у самого страшного леса, из которого вот-вот придёт беда. Им раздали лопаты и мешки и приказали строить баррикады - насыпать в мешки тяжёлую, мокрую землю и укладывать их друг на друга, отгораживая город от тёмного поля, за которым поднимались к ночным небесам острые верхушки лесных деревьев. Мирные песни сверчков, крики ночных птиц и шорох листвы тонули в гомоне голосов и топоте многочисленных ног. Здесь было много людей: жители Еленовских Карьеров, которым всё не разрешали эвакуацию и солдаты Красной Армии. Одни из них, потея, рыли окопы, строили укрытия из брёвен и земли, одни - пихали тяжёлые страшные пушки, из которых бьют по танкам.

- Насыпаем, насыпаем! - во всё гороло орал лейтенант Комаров, а люди поспешно наполняли землёю крепкие мешки. Их передавали из рук в руки и поспешно укладывали друг на друга, строили баррикады.

В небе над городом висели тяжёлые тучи, иногда срывался мелкий моросящий дождик. Сырой ветерок шевелил волосы людей, иногда прохватывал до косточек, но люди продолжали работать: мужчины таскали мешки, а женщины лопатами рыли противотанковый ров. Они были здесь все, кроме немощных стариков, лежачих больных и маленьких детей - жители Еленовских Карьеров вышли на защиту своего города от страшного врага и готовились принять сметрельный бой, любой ценой отстоять свою родину. Войска Красной армии собирались недалеко от города - работая на баррикадах, люди видели не только солдат, как те строят блиндажи, копают окопы, занимают боевые позиции, но и страшные броневые машины, которые собирались прямо в поле, разворотив зелёные всходы своими тяжёлыми гусеницами. Значит, беда близко, и это - страшная беда, раз они так мечутся в своих зелёных гимнастёрках, устанавливают пушки, заряжают ружья... Только вчера в Еленовских Карьерах прошёл призыв - приехали суровые армейские офицеры и силой увели тех, кого посчитали годным воевать. Их просто поставили в строй и повели по мощёным улицам неизвестно куда... в никуда. Матери бежали вслед за молодыми своими сыновьями, проливая слёзы, жёны не пускали мужей... но их просто отогнали и пригрозили расстрелом. За измену Родине.

На баррикадах здоровых мужчин не было - трудились лишь старики, женщины, мальчишки да калеки, которые не могли бежать в атаку.

- Говорят, эта война ненадолго, до нас не дойдёт... - проскрежетал соседу худой лысый мужик с редкой бородёнкой непонятного цвета, который не очень-то стремился рыть тяжёлую и вязкую от воды глинистую землю - отлынивал потихоньку, думая, что этого никто не замечает.

- Та на нас танки прут, дурачина! - свирепо одёрнул его лейтенант Комаров, залепив тумака. - Работай давай, не стой!

- Та ну тебя! - буркнул лысый мужик, который едва отрывал полный мокрой глины тяжёлый мешок от грязной, раскисшей земли.

- Ты чего не в армии? - заметил его сосед - однорукий калека, потерявший руку свою ещё в Германскую войну . - Руки-ноги то целы!

- Дык больной я... - прокряхтел лысый, дымя цигаркой вместо того, чтобы строить баррикады.

- Трусливый! - плюнул однорукий, который набрал мешков больше, нежели лысый своими двумя руками...

- Глядите-ка! - лысый вдруг перестал спорить с одноруким и уставился куда-то вдаль, в поле, тыкая своим пальцем, будто желая что-то показать.

- Ну и что там? Вши? - недовольно буркнул однорукий, не переставая насыпать. - Давай-ка копай, а то лейтенанта позову!

- Та нет, гляди: бежит! - это подошёл охромевший дядька Антип, который накануне просился в армию но его не взяли из хромой его ноги.

Лысый не соврал - через поле, оступаясь, спотыкаясь и падая временами, действительно, нёсся человек - в плохоньком каком-то плащике, в шляпе грязной да в замаранных клетчатых брюках. За ним тянулся полосатый шарф, а потом этот шарф сорвался да так и остался лежать на земле, потому что этот странный беглец не стал его подбирать.

Как сумасшедший, перепрыгнул он через заготовку окопа, толкнув молодого солдатика со смешной фамилией Сергунчик, а потом - забежал на неготовые баррикады, встал прямо на мешки и принялся громко орать панически маша руками: