Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

Восемнадцатого сего Мая, перед рассветом, около трех часов утра, при совершенной темноте, со стороны Дон-Кишлака, прилегающего своими садами к правому флангу лагеря, шайка туземцев от полутора до двух тысяч человек, при полной тишине, подкралась к лагерю; впереди двигались конные, а за ними пешие туземцы. Подкрались к крайнему бараку, занятому первыми тремя взводами 4-й роты 20-го Туркестанского линейно-кадрового батальона; они сразу окружили барак, бросились в проходы, стали вскакивать со всех сторон в пролеты между столбами, поддерживающими крышу барака, и начали бить и резать спавших нижних чинов при тихих возгласах «ур, ур!» Первый увидел туземцев стоявший дневальным на фланге барака рядовой той же роты Тютин, который не своим голосом вскрикнул и тотчас же был убит. Дневальный с другого фланга рядовой Масленников, а также дежурный по 4-й роте рядовой Жернов и дежурный по двум ротам старший унтер-офицер Степанов, перед этим читавший книгу при лампе в 3-м взводе, бросились на шум с криком: «Вставайте, в ружье!» Туземцы же, вскакивая со всех сторон, моментально заняли весь барак; дежурный по 4-й роте и дневальный были тотчас же убиты; дежурный по двум ротам, получив вскользь удары в голову и в плечо, бросился обратно, к 5-й роте; те из нижних чинов, которые успели схватить винтовки, старались пробраться к 5-й роте, отбиваясь прикладом и штыком. Унтер-офицер Степанов, вбежав в помещение 5-й роты, стал кричать: «Петлица (фамилия фельдфебеля 5-й роты, который встал раньше и перед этим только что разговаривал с унтер-офицером Степановым), буди людей, режут!» Фельдфебель 5-й роты Петлица стал будить нижних чинов и кричать: «В ружье!» Одновременно с этим не спавший в то время подпоручик 20-го Туркестанского линейно-кадрового батальона Карселадзе, остававшийся временно за командира 5-й роты, уволенного в город Маргелан, и ночевавший в бараке, отведенном для околодка и расположенном шагах в тридцати позади бараков передней линии, между бараками 4-й и 5-й рот, услыхав возгласы «ур, ур!», схватил из-под подушки револьвер, выскочил из барака и, увидев, что барак 4-й роты весь окружен конными туземцами, сделал последовательно в туземцев четыре выстрела и бросился за 5-й ротой. Услыхав выстрелы, дежурный по 5-й роте ефрейтор Лясковский, писавший в это время письмо в 3-м взводе, также стал кричать: «Вставайте, в ружье!» Около половины роты выскочили с ружьями перед бараком и, наступая с обеих сторон барака, штыками стали отбивать туземцев, а в это время фельдфебель и дежурный по роте раздавали другой половине роты караульные патроны, хранившиеся в ротной канцелярии в количестве одного ящика. Подпоручик Карселадзе с этими людьми бросились на туземцев с криком «ура» и барабанным боем, открыв по ним учащенный огонь. Туземцы отбивались шашками, кинжалами, батиками, копьями и серпами. Когда туземцы были выбиты из лагеря, нижние чины остановились у крайнего фаса барака 4-й роты, продолжая стрелять учащенным огнем; при отступлении туземцы также начали стрелять из имевшихся у них револьверов, карабинов и других ружей. Когда местность перед бараком очистилась, то нижние чины увидели стоявшего шагах в пятнадцати от барака муллу, который держал перед собою Коран и что-то читал с поднятыми к небу глазами; около муллы с обеих сторон стояло человек десять туземцев с двумя небольшими значками красного и белого цветов; все эти туземцы были вооружены револьверами, из которых и стреляли в нижних чинов, но все эти люди были тотчас же убиты нижними чинами. Туземцы отступали очень быстро, подхватывая своих раненых и убитых. Нижние чины за неимением патронов преследовать туземцев не могли. При наступлении подпоручик Карселадзе выстрелом из револьвера сбил с лошади знаменщика с шелковым зеленым знаменем, а другим убил под знаменщиком лошадь; тогда рядовой 4-й роты Титов воткнул штык в падавшего знаменщика, и знамя было взято подпоручиком Карселадзе. От начала нападения туземцев до их бегства прошло не более десяти или пятнадцати минут. Когда еще слышны были выстрелы на правом фланге лагеря, прибежали в лагерь подпоручики того же батальона Глуздовский и Юрасов; их окружили человек двадцать нижних чинов с просьбой дать патронов; подпоручик Глуздовский с этими людьми бросился в пороховой погреб, отстоящей от лагеря в шагах около тысячи, сбил замок, взял патроны и, оставив для охраны погреба шесть человек, с остальными нижними чинами побежал в лагерь, дав два залпа вверх, чтобы показать туземцам, что подходит подкрепление. Я, услыхав первый выстрел, полагал, что бежали с гауптвахты арестанты, и стал одеваться, но через несколько минут прибежал кто-то из нижних чинов и сказал, что туземцы напали на лагерь и режут солдат. Я бросился в лагерь и прибежал, когда нападение было отбито. Тотчас же было послано за молодыми солдатами, с вечера выступившими из лагеря, в составе двадцати двух человек и пяти учителей 4-й роты на стрельбище, находящееся от лагеря в десяти верстах, для начала прохождения подготовительной стрельбы, которые и прибыли благополучно в лагерь под командой подпоручика 20-го Туркестанского линейно-кадрового батальона Розалюн- Сашальского.