Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

Вместо Худояр-хана был объявлен владетелем ханства и защитником ислама сын его Наср-Этдин-бек, и неприятельские ватаги двинулись в наши пределы на всем огромном пограничном пространстве от Ходжента до Аблыка, убивали и брали в плен захваченных врасплох по границе русских людей, разрушили и разграбили несколько наших пограничных почтовых станций, обложили своими ватагами Ходжент и укрепление Теляу и угрожали спокойствию населения в наших пределах.

Результатом такого положения вещей были двинуты наши войска в Фергану через город Ходжент на столицу страны – гор. Кокан. На этом пути у коканцев была расположена довольно сильно вооруженная крепость Махрам, которую защищал Абдурахман Автобачи с своими нестройными, но действительно несметными ватагами.

Нужно заметить, что Абдурахман Автобачи перед объявлением священной войны только что совершил хадж в Мекку и, как говорили в то время, привез оттуда зеленое знамя Пророка и благословение Турецкого Султана на объявление священной войны, вследствие чего он пользовался у населения огромной популярностью и доверием к его военным дарованиям. Это обстоятельство и сильно вооруженная и хорошо защищавшаяся с флангов – рекою и горами – крепость Махрам поддерживали в населении сознание своей силы и задорный воинственный пыл. Но когда, тем не менее, крепость Махрам была взята нами, как говорится, в лоб, открытою силою, без всяких каких-либо осадных подготовлений к тому, и город Кокан, боясь за свои богатства, не решился оказать нам вооруженное сопротивление под защитою отступивших из-под Махрама воинственных ватаг Абдурахмана Автобачи, то казалось бы, по примеру прежних наших военных действий в крае, и войне должен был бы быть конец, но не то получилось в действительности. В стране не могло создасться преобладающей партии, которая могла бы послужить оплотом для восстановленной ханской власти заключить с нами мир после махрамского погрома.

С своей стороны Наср-Этдин-бек, тотчас же по занятии нами Махрама, выслал к нам взятых в плен русских и просил пощады и мира, ссылаясь на то, что не он вел войну против русских, а Абдурахман Автобачи, но ближайшие советники Наср-Этдин-бека, как Исса-аулие и другие, не согласились подписывать мирного договора при условии занятия нами правого побережья Сыр-Дарьи в пределах ханства, то есть не соглашались на передачу нам Наманганского, Чустского и Бабадарханского бекств, как мы того желали, вследствие чего Исса-аулие, по просьбе хана, был выслан нами в Сибирь, и тогда прочие сановники хана подписали вместе с ним мирный договор с нами, согласно которому нами было занято правое побережье в ханстве и временно занят Махрам специально для поддержки в стране власти Наср-Этдин-бека.

Тем не менее вопреки нашему ожиданию, как в занятых нами частях правого побережья страны, так и на левой ее стороне, порядка не установилось, и высылка Исса-аулие не укрепила власти Наср-Этдин-бека и не создала около него сильной партии даже между жителями торгового города Кокана, всегда дорожившего спокойствием ради сохранения своего имущества, и Наср-Этдин-бек должен был поселиться в Махраме под защиту наших войск в то время, как он все-таки признавался ханом над городом Коканом и всем населением, расположенным между этим городом и Махрамом, и они платили ему подати.

Этот последний факт характерен главным образом тем, что Абдурахман Автобачи не препятствовал коканцам платить подать Наср-Этдину, хотя уже в то время был объявлен владетелем Ферганы Пулат-хан, понимая, что коканцы должны были вести себя так, чтобы не привлечь в свой богатый город русских.

В занятой нами части страны на правом берегу Сыр-Дарьи, вопреки ожиданиям, тоже не установилось порядка. Нас постоянно беспокоили вооруженные шайки, и прекратилась возможность сообщения с Ходжентом иначе как с военной оказией, причем мы так долго не замечали, что по дорогам режут наших джигитов, отправляемых из отряда в Ходжент для направления распоряжений в Ташкент от находившегося в Фергане Генерал-Губернатора, что в Ташкенте родилось сомнение о целости нашего отряда в Фергане, и в обществе вероятие о возможности этого создалось столь серьезное, что Генерал Эйлер из Ташкента телеграфировал об этом Военному Министру.

Здесь надо еще обратить внимание на то характеризующее местное население обстоятельство, что в то время, когда население начало убивать высылавшихся с пакетами наших джигитов из отряда, то в первое время оно пропускало в отряд высылавшихся джигитов с пакетами из Ходжента и не нарушало спокойного движения почты между Ходжентом и Ташкентом, поэтому в отряде нескоро стало известно, что посылавшихся из отряда джигитов вырезают.