Туркменская трагедия

А у вчерашних “сынов народа”, пекшихся о всеобщем благе, казалось, на глазах выросли шоры. То были шоры эгоизма. Их теперь ничто не смущало: ни беда всенародная, обернувшаяся бесчестьем, исходящим от прихотей одного человека, прикрывавшегося ложью, словоблудием, мишурой голубого экрана, с коего днем и ночью не сходили изображения музыкантов, певцов и танцоров. Ни веселая дворцовая музыка, ни быстрые движения рук и ног, ни дежурные улыбки на лицах не могли скрыть застывшую грусть в глазах артистов, услаждавших нелепые причуды, блажь одной, единственной персоны. Эти юные парни и девушки “ликовали” не от радости и счастья, нет, а от нужды и горечи опостылевшей жизни. Их дома ждали родители, для коих стало проблемой, чем завтра накормить их младших братьев и сестер, в чем отправить их в школу.

И ныне проблема эта для туркменского народа — главная, хоть и не единственная. Всю жизнь сидевшие за спинами мужей и сыновей туркменки сегодня пошли по миру с сумой. Где их только не встретишь — в городах и селах России, Украины, Ирана, Турции, Арабских эмиратов... Добыча, заработок испокон веку были достойным уделом мужей. Ныне и женщины стали добытчицами, кормилицами ...

Где вы, славные джигиты, — отцы семейств, мужья своих красивых жен, сыновья своих старых матерей? Их, продолжательниц рода, пристало по курортам и санаториям возить, по ресторанам, театрам и музеям водить, а не хлеб насущный в поте лица добывать. Их дело любить мужей, рожать детей, хранить тепло семейного очага и не пускаться в неведомые дальние дали, чтобы нас, мужиков, прокормить. Когда было видано, чтобы мужчины прятались за спины женщин? Неужто в век “баши”, объявленный им “золотым и счастливым”, мужчины уподобились женщинам? Ролями поменялись?.

Волнует ли это “вождя”? Вряд ли. Щадить людей — значит вредить народу, — философия мизантропов. Правда, вслух подобные слова не произносятся. Но о человеке судят по поступкам. Чем хуже людям, тем лучше диктаторам?

В сервилизме своего народа “баши” убеждался не единожды. Когда на встрече Ниязова в Западном Туркменистане аксакалы, возмущенные распущенностью отдельных турецких специалистов, попросили президента приструнить безобразников, тот без обиняков отрезал, словно в душу плюнул: “Сука не захочет, кобель не вскочит”, хотя сам до того признавал испорченность нравов в обществе — воровство, проституцию, наркоманию, особенно распространившиеся среди молодежи. Достопочтенные старейшины даже не рыпнулись, молчаливо снесли оскорбление, и “баши”, конечно, понял, что из таких людей можно вить веревки.

Продолжая тему власти, переходящую в диктаторство, развивающую культ личности, скажу: власть, подобно наркотику, в малых дозах лечит, в больших — калечит. Калечит не только того, кто стоит у кормила, но и народ, особенно подрастающее поколение, калечит нравственно, духовно.

Туркменское юношество, к сожалению, уже отравлено. На них и делает ставку “сердар”. Их уродование начинается сызмальства, с детского сада, школы и продолжается в лицеях, в армии и вузах... Ведь дети подобны воску, лепи из них, что шайтан на душу положит. И “баши” это делает с иезуитской изощренностью.

Президентская “любовь” к детям меркантильна. Он с умилением взирает на них, когда они встречают его в “деловых” поездках. Те, что постарше, выбегают ему навстречу на площадях, на летном поле, на дорогах, дарят ему цветы, танцуют, читают стихи, а малышня из младших групп садов, сидя на горшках после наполовину съеденного нянями и воспитателями и без того скудного обеда, хором распевают песни в честь “сердара” или заучивают слова клятвы.

В этот раз детей высадили в открытом поле, куда должен приземлиться президентский вертолет. Дети в одних рубашонках, а на дворе промозглый ноябрь. Вся надежда на “чудодейство” президента: вот он спустится с небес, взглянет на небо и враз холодный ветер уймется, серые тучи развеются и солнышко веселое проглянет... Писали же о таком газеты, да и радио с телевидением о волшебстве “сердара” вещали.

Его ждали к десяти утра, а прибыл он лишь в первом часу дня, после второго плотного завтрака. Президента, показавшегося на трапе вертолета, ребята поначалу не узнали, приняли за охранника. В прошлый приезд все видели его седовласым, белым, как лунь, а сегодня он преобразился в жгучего брюнета, с такими же черными-пречерными бровями. Тогда ребята хором пели песню “Мой светлый ангел”, посвященную Ниязову, будто прилетевшему на грешную землю “белокрылым ангелом”, чтобы осчастливить людей, но поскольку в данный момент “декорация”, то бишь внешний облик “ангела” изменился, детям наказали прошлогоднюю песню напрочь забыть. Ее даже перестали исполнять по радио и телевидению, сняли с репертуара профессиональных и самодеятельных коллективов. А как она гремела до недавнего! Ей на смену пришла другая песня придворного композитора Реджепа Реджепова. Ныне его произведения, посвященные “баши”, заполонили эфир. И ничего удивительного, ибо в день он сочиняет не менее двух-трех песен, и все они о бывшем “ангеле”, готовящемся стать пророком.