Turning against the self

и тыжемоядочь как гарсон бутылку вина подаёт из-за спины дилдо, пронервничав сопроводительную речь. Анни подкатывает дилдо поближе и берёт в руку. Реалистичный — ну, почти такой же, как у Лиззи (Анни сравнивает один дилдо с другим — больше ей сравнивать не с чем, хуй в пизде и хуй на нудистском пляже — это не одно и то же). Что на него смотреть — Анни откидывает дилдо на край кровати.

<Считаешь, это лишнее?>

Анни давит смех, а теперь им давится. Взрывается, и Па видится ей облитым голубиным дерьмом — вот себе и засунь, вот о себе и беспокойся — зачем он это сделал, он же умнее этого поступка, ну что ж, придётся быть последовательным.

Анни смеётся над ним. Забота — это стать посмешищем, забота — это осмеяние, забота и беспокойство — это унижение. Па слушает, что говорит Анни, Анни не прекращает смеяться, смеяться над ним — и засунь себе, и хочет ли он, чтобы она начала прямо сейчас или подождала Ма и устроила бесплатный перформанс, и есть ли у него ещё, только другого цвета, и есть ли у него хуй в трусах — настоящий, а не резиновый, хахаха, гыгыгы. Па растерян, плечи опущены, только растерянность быстро превращается в злость.

Анни улавливает перемену в настроении Па и ещё громче кричит — а хуй в трусах, а — и кричит ещё много обидных для Па слов. Анни восстанавливает дыхание, держит руками пальцы ног и констатирующим тоном в сторону Па — если он мужчина, то пусть использует свой хуй.

Па как током ёбнуло. Он уже не злой и не рассерженный, он где-то выше этих состояний, так разъярён, что снаружи этого не видно. <Абсолютная отцовская любовь. Исключительная отцовская любовь> — Па проговаривает в голове, <никакого насилия> — это уже Анни.

Анни так обидно, Анни так презирает себя сейчас, у Анни нет опыта секса с мужчинами, Анни первое пришедшее в голову выплёвывает — а чё так, не мужик что ли?

<Никакого насилия> — ломающимся голосом повторяет Па. Анни рывками раздевается — сначала верх,

Then you throw a glass in my leg,

This glass is shattered and disgustingly rings.

You shout at me and make me step back,

That I stumbled and fell on sharp memories.

следующей летит на пол юбка, больше снимать нечего, Анни опирается спиной о спинку кровати, подкладывает подушку, чтобы стало мягче,

I lie in shards and deceive myself,

That you are not you and someone will save me.

I'm stupid and trusting — so often I fell,

Every time I hoped it would finally.

рассуждает вслух, нравятся ли Па её сиськи, как ему форма, нет ли у Анни лишнего веса, как она ему вообще — типаж подходящий? — или есть предложения, есть, милый папа, условия, а как пизда тебе — Анни раскрывается — аккуратная, а,

Did I endure so much time then,

To now be humiliated by you in the blood.

You will play enough quickly and you will regret,

When you cannot cope with your fucking mood.

или любишь бритых налысо, как там у Ма? Па не уходит и не отворачивается, Анни встаёт раком и смотрит на него из-за спины — где дилдо, пап, вставляй уже, поебём меня сейчас, чтобы другим потом легче было, придут к тебе с благодарностями за подготовленную дочь, а я буду тобой гордиться, буду знать, что ты меня любишь, что

How many more will you look,

How do the fragments merge with infinity?

I could fight and resist, but I'm on the hook,

I will not be the other and hide the naivety.*

*(unnamed song playing).

ты самый лучший родитель и самый нежный дефлоратор, мой папа. Анни снова прислоняется к спинке кровати — ну и чего ты ждёшь, пап — и кидает ему дилдо. Па даже пытаться ловить не стал — делай что хотел или уёбывай, пап, если это проблема, могу уйти я.

Тортики и шампанское, и просекко, и пицца с суши — Ма щипает всего по чуть-чуть, переесть она не хочет, как приятно заканчивается рабочий день, особенно сейчас, когда все поздравления вымучены и можно покушать и пообщаться с тем, с кем тебе хочется. Люди вокруг расслабились и подобрели, о завтра думать рано.

Па лёгким (тяжёлым — дрожь не проходит) шагом подходит к кровати, хватает Анни за обе руки и валит на спину. Одна рука ему нужна, он держит руки Анни одной, а другой трогает её пизду. Она сухая. Па плюёт на пальцы и размазывает слюну по пизде, спускает шорты до колен, плюёт ещё раз и увлажняет свой хуй и внутренности Анни. Двигается ближе к дочери, приподнимает бёдра и вставляет, и отпускает её руки, чувствуя, что она не вырывается.

Анни не будет сопротивляться. Анни не больно, Анни противно и отвратительно. Она смотрит только в глаза Па или в ту точку, где они должны быть — он не фокусируется на лице дочери. Анни не верила, не верила, что Па сможет такое, не верила и тогда, когда он трогал её пизду. Заплачешь — сделаешь только хуже, слёзы заново разожгут злость, а побитой Анни быть не хочет, пусть будет похоть и доказывание непонятной правоты, правоты сильного, наверное, но Анни тоже сильная, Анни

Кто-то включил музыку через портативную колонку, Ма не знает слов, Ма уууаааммм в такт, она обычно такое не слушает, она

_

Я прижмусь к тебе в вагоне метро,

Я прошепчу — ты такая секси,

_