Твари Господни

— Люди смертны, — пожал широкими плечами Август. — Бессмертны только боги. Кто из известных людей оставил этот мир?

— Трудно сказать, — теперь пожала плечами Лиса. — Я ведь не знаю, кто вам знаком.

— Нерон? — спросил Август, сделав вид, что не заметил ее дешевой уловки.

— Насколько я знаю, — сказала Лиса. — Нерон был убит в 1993 году в Квебеке.

— Агасфер? — по-видимому, земные даты были известны Августу не хуже, чем ей, как, впрочем, и географические названия.

— Вероятно, умер. Он не приходит уже лет пять, или шесть.

— Конфуций? Аарон? Калигула?

«Его задело, поняла она. — Он их действительно знал».

— Конфуций не приходит уже лет десять, — сказала она. — Но о его судьбе ничего определенного неизвестно. Говорят, он сменил личину. Это возможно?

— Иногда, — коротко ответил Август, но объяснять ничего не стал.

«И бог с тобой», — решила Лиса.

— Аарона убили в восемьдесят девятом, — сказала она.

— Аарона? — удивленно поднял брови Август. — Кто?

— Израильтяне, кто же еще, — горько усмехнулась Лиса, вспоминая так и оставшегося для нее безымянным Аарона. — В декабре восемьдесят девятого, в Тель-Авиве.

— Город отстроили? — Август снова был совершенно спокоен.

— Говорят он не сопротивлялся, — сказала Лиса. — Никто не знает, что там произошло на самом деле, но он убит. Калигула тоже убит. Американцы вычислили его базу в Бразилии, и уложили туда семь крылатых ракет. Он как раз был в Городе, когда это случилось и продержался достаточно, чтобы успеть обо всем рассказать.

— Печально, — но по виду Августа трудно было понять, насколько опечалили его эти известия. — А что с Иаковом?

— Вероятно, умер, — тихо ответила Лиса, для которой Иаков был не просто знакомым человеком.

— Значит, никого из Первых не осталось?

«Никого… Никого? Но Иаков, оказывается, жив… Нерон, Аарон, Калигула… Иаков… А что случилось с Агасфером и Конфуцием?»

Тель-Авив, двадцать девятого сентября, Квебек, восьмого октября, Берлин, одиннадцатого…

«Ищу я выход из ворот,
— Но нет его, есть только вход,
И то — не тот

…»

Вероятности ветвились, порождая все новые и новые возможности, оборачивавшиеся тупиком, смертью, поражением. Двадцать пять лет она шла через минные поля и болотные топи и всегда оставалась цела, но не на этот раз. Что-то случилось или с мирозданием, которое не желало больше ее терпеть, или с ней самой.

«Я потеряла удачу? Или выполнила все, что было записано в книге судеб?»

Ярославль, двадцать четвертого сентября, Кострома, двадцать девятое, Киев, третьего…

— Привет, — сказала Лиса, подходя.

— Здравствуйте, донна Рапоза, — девочка явно обрадовалась встрече и, зная правила, сразу же приступила к делу. — Извините, пожалуйста, но вы здесь всех ведь знаете, а я…

— Без предисловий, — Лиса помнила, что Черт дал ей всего два часа, а дел было много. — Чем я тебе могу помочь?

— Я ищу одного человека.

— Кого? — спросила она, на всякий случай, улыбнувшись, чтобы ободрить явно стеснявшуюся своей дерзости Читу.

— Фарадея, — тихо сказала девочка, которая, вероятно, знала, какой услышит ответ…

Гродно, Будиевицы, Приштина, Неаполь…

«Нет, — поняла, она вдруг. — Дело не в том, что я исполнила все, что было написано на роду. Дело в другом, в том, чего я не сделала…»

Париж, Эдинбург, Алма-Ата…

— Август, — она ожидала, что он как-нибудь, но отреагирует на то, как она к нему сейчас обратилась, однако Август только усмехнулся. На самом деле, поняла она вдруг, ему было все равно. — Август, мы в тупике. В сущности, — она замолчала, собираясь с силами, потому что одно дело знать и совсем другое — сказать об этом вслух. — Еще немного, и можно будет считать геноцид свершившимся фактом.

— А может, оно и к лучшему? — тихо ответил Август. — Знаете, как говорят? Нет человека, нет проблемы.

— И вам никого не жаль?

— А людей, какими и мы когда-то были, вам не жаль? И ведь среди них наши с вами родные и близкие.

— Я знаю эту теорию, — покачала она головой. — Но разве нет другого пути?

— О чем вы, донна Рапоза? — холодно улыбнулся Август. — Вы что на самом деле верите в мирное сосуществование волков и ягнят?

— Почему бы и нет? — она знала, что говорит глупости, но, если их не говорить, придется сказать себе, «иди, и застрелись!»

— Потому что против нас действует фактор численности и времени, — ровным голосом объяснил Август. — При нашей численности нам просто не хватит времени, чтобы убедить самих себя и людей, что мы можем сосуществовать. Что происходит на Земле? Есть какие-то изменения в модус операнди? Или все по-прежнему?

— Все по-прежнему, — вынуждена была признаться Лиса. — Нас нет и никогда не было…

Бухарест, Новосибирск, Хельсинки…

7