Твари Яви, твари Нави

Мирушка знала, что ее ждет смерть. И думала, что готова к ней. Но смотреть, как эту смерть спокойно и деловито по мгновениям раскладывают, было кошмаром наяву.

— Я вот тут стоять буду, слева, от мира Нави. От Яви будет Богодея, ей вот здесь быть надлежит — полевик еще что-то положил на землю, отмечая место. Ты — между, от обоих.

Девка прилежно училась, не забывая фыркать и напоминать, что легко справится.

Дождь, слезы обиженной богини, все лил и лил…

После того, как они ушли, Мирушка долго не могла пошевелиться. Вернувшийся Горазд даже слегка потряс ее за плечи.

— Ну что, невеста, — весело спросил он, — не передумала?

От тепла его рук Мирушка чуть ожила. Обернулась к Горазду и вместо ответа поцеловала.

* * *

В ночь обряда за тучами не было видно полной луны, но Богодея точно знала — она там. Смотрит на мир, ждет, когда кровь выродка успокоит богиню и даст серебристому лунному свету окутать поля и леса.

Старуха пришла к Мирушке незадолго до полуночи. Просто сказала — «пойдем».

Княжна молча кивнула. О чем тут говорить?

Они шли по темной, склизкой мороси, меж двумя мирами, из Яви в Навь, или просто в никуда, по чавкающей грязи, в темноте угадывая дорогу…

— Выпей, — уже на опушке леса, за посадом, велела Богодея и протянула княжне флягу. Напиток пах травами.

«Опоят, чтоб не дергалась» — как наяву, вспомнился Мирушке скрипучий голос полевика. Она незаметно вылила на землю дурманящий отвар.

Два дня назад княжна послушалась бы беспрекословно. Но теперь, понимая, что она для Богодеи — просто тварь, вроде овцы, которую важно не спугнуть раньше времени…

Нет уж. Умирать — так зная, за что и ради кого.

Старуха не сомневалась в своей власти. Богодея не заметила, что княжна нарушила ее приказ.

Мирушка шагала за ней. В темноте, в шорохе капель дождя, мир был крошечным — только шаги и тени. Где-то вдалеке, почти нереальные, виднелись черные верхушки деревьев на фоне тяжелых облаков. Лес вокруг был смутными силуэтами и колючими ветками, возникавшими на дороге из черной пустоты.

У дуба горели два факела, воткнутые в землю. Горели плохо, трудно, огонь съеживался под моросью. Полевик и девка уже ждали. Девка поодаль, полевик — на том месте, которое вчера отметил.

— Вставай сюда. — Богодея указала княжне на алтарь у ствола дуба. Мирушка шагнула на него, слегка задев подолом долбленую чашу с темным от въевшейся крови дном. Прислонилась спиной к дубовой коре…

Богодея отошла, встала, куда заповедано.

Полевик кивнул девке, и та шагнула вперед, держа в руке маслянисто сверкнувший в свете факелов нож.

«И все? — княжне хотелось закричать, — вот так, просто, буднично, никаких речей и молитв богам? Никаких дудок и ритмичного стука бубнов? Хоть бы слово сказали! Я для вас как корова жертвенная? Как коза?»

Это было обиднее всего. Им плевать на ее жертву, на ее готовность, им вообще все равно, что она живая, она человек!

«Опоили, чтоб тварь не дергалась».

Девка подходила все ближе. В мерцающем свете факелов она казалась невыносимо прекрасной — Мирушке такой не быть никогда. Девка довольно улыбалась. Сейчас она принесет жертву, выполнит работу, богиня обрадуются!

Мирушка медленно подняла голову ей навстречу.

Девка чуть споткнулась. Узнала? Ей тоже не сказали, кого придется убивать?

Но девка красиво тряхнула косой и продолжила идти вперед.

Богам нужна кровь — значит, будет кровь.

В момент, когда новенькие сапожки девки ступили туда, где лежал отмечавший ее место камешек, из густой дубовой кроны бесшумно упали три сети. На нее, на полевика и на Богодею.

Мирушка спрыгнула с камня и со всей силы дернула веревку, как сегодня днем учил Горазд — потуже спеленать девку.

— Стража! — громко завопил полевик. Мирушка бросила на него короткий взгляд — но тут же продолжила вязать пленницу. Горазд давеча раз десять повторил — «что бы ни было, первым делом спутай девку, остальные не твоя забота».

Падая, девка выронила нож — княжна ногой откинула его подальше, чтоб та не дотянулась. Мирушка быстро обшарила ее, но другого оружия не нашла.

Выпрямившись, княжна увидела связанную сетью Богодею. Горазд вытирал нож о густую бороду мертвого полевика.

— Коряво я на него сеть закрепил, — спокойно (слишком спокойно! ему тоже страшно!) пояснил Горазд, — чуть не выпутался, шустрик. Ничего, дохлым он нам тоже сойдет. Мир Нави — мир мертвых, так ведь?

— Охрана! — звонко, красиво закричала связанная девка.

Мирушка подхватила отброшенный нож.

— Какая охрана? — хмыкнул Горазд, — ты про двух лохматых, которые за перелеском лягушек считали? — и, на всякий случай, аккуратно стукнул девку по затылку. Та обмякла.

— Вас боги покарают! — мрачно и страшно возвестила Богодея.

— Ага, — кивнул Горазд, — что-то, пока я полдня по дубу лазал, на вас сети ладил, богам поровну было. Даже ворон никакой на меня не нагадил.

— Без крови твари двух миров дожди не кончатся! Вы народ свой погубите! Ты, — Богодея впилась жутким, бешеным взглядом в Мирушку, — должна была ради них умереть! То старый князь, умирая, завещал! Клятву свою о подмене, темную, страшную, искупить хотел. Ты б хоть батюшку почтила!