Твое имя

Я оторвалась от стойки и увидела на плазменном экране у себя над головой сводку новостей из Сеула. Профессор Музыки, одетая в красный оверсайз костюм и черные солнцезащитные очки, редко появлялась на публике перед толпой репортеров. Бесцветным голосом она объявила, что Мун покинул группу после последнего выступления «Парней» и что ее компания не будет сообщать никаких дополнительных подробностей по этому вопросу.

Затем, не попрощавшись и даже не поклонившись, она скрылась в черном микроавтобусе. Далее в выпуске новостей был показан сюжет, в котором я в розовой накидке пожимаю руки поклоннику с выражением блаженной щедрости на лице, которое я никогда не считала возможным.

Когда меня вырвало прямо на зажигалки, мужчина сказал, что цена осталась прежней – двадцать евро. Он был прав: моя рвота не была чем-то таким, за что я могла бы заплатить.

Никаких подробностей после известия об уходе Муна из группы не последовало. Остальные парни скрылись от публичности и на неопределенный срок приостановили выпуск своего следующего альбома. В интернете царила полнейшая неразбериха. Неужели Мун уволился по собственной воле? Он умер? Может, он переселился на Луну, целиком посвятив себя научному прогрессу?

Примерно в это же время я, наконец, получила ответ от Мастерсона. Но это было не письмо. Вместо этого он отправил рекламный буклет компании, которая проводила терапию для людей, влюбленных в того, с кем у них был «бесконечно невозможный» шанс на развитие отношений. Компания специализировалась на лечении людей, чьим «недостижимым объектом любви» была знаменитость, которая понятия не имела об их существовании.

Подчинившись робкому стремлению обрести душевный покой, я решила попробовать терапию. У меня был бесплатный вводный видеосеанс с доктором Фишвайфом, который звонил из своего офиса в Лос-Анджелесе. Его лицо находилось так близко, что его глаза часто выходили за пределы верхней рамки экрана, и на виду был только рот. Отдельно от лица его пурпурные губы казались слишком вычурными, как будто бы они специально были созданы для искажения звука.

Доктор Фишвайф постоянно называл Муна «недавно умершим».

– У меня есть клиенты, влюбленные в людей, которые были мертвы изначально, – сказал он. – Это самые вопиющие случаи. Считайте, что вам повезло. Легче смириться со смертью, которая происходит в реальном времени.

– Я должна повторить еще раз? – возмутилась я. – Мун не умер. Он ушел из группы.

– Он все равно что мертв. Примите эту установку, и вы быстрее восстановитесь.

– Я не могу восстановиться на основе иллюзии.

– Разве вы не понимаете, что вся ваша ситуация – это иллюзия? Случаи, подобные вашему, настолько серьезны, что на данный момент все, на что мы можем надеяться, – это на менее серьезные иллюзии, а не на их отсутствие.

– Он может вернуться.

– Ну и что дальше? Ваши шансы встретиться с ним по-прежнему равны нулю.

Доктор Фишвайф старался выглядеть заботливым. Я свернула окно.

– Ничего страшного, если я никогда с ним не встречусь. – Я уставилась в потолок. Мне просто нравится ощущать то, как мы вместе движемся сквозь время. Он нужен мне там. Мне нужно знать, что в этот самый момент он смотрит на свои руки где-то на другом конце света. Возможно, я совсем неправильно его поняла, раз в моем воображении он превратился в абсурдную карикатуру. Но даже тогда мне необходимо знать, что я делаю все это в ответ на что-то реальное.

– Вам не нужно, чтобы он возвращался. Он вам даже живым не нужен. Просто представьте, что он главный герой вашего любимого фильма, и теперь этот фильм окончен.

– Нет, – отрезала я. – Я устала воспринимать реальность как то, что происходит исключительно со мной. Моя маленькая жизнь, вероятно, не может вместить в себя весь человеческий опыт.

Я слышала, как доктор Фишвайф листает свои записи.

– Ваша личная история, – сказал он, – действительно указывает на высокий риск стать жертвой недостижимого объекта любви, литературного героя, который совершает необычные волевые действия, часто себе во вред. Продолжайте работать со мной, и я смогу научить вас читать романы как профессор феминологии, а не как странный, мечтательный ребенок.

– Я не читала о Муне ни в одной книге. Однажды я видела его на концерте. И люди, которые работали с ним, говорят, что он пахнет травой после дождя.

– Значит, он настоящий. Поэтому он заслуживает лучшего, чем те чувства, которые вы якобы испытываете к нему.

– Извините, но я ни на что не претендую.

– Вы устроились на удобном расстоянии от него, чтобы тосковать, не страдая. Извините, но вы не влюблены. Вы фанат. Скучный, вялый, зажравшийся. Если бы вы действительно любили его, то вы сейчас были бы в Сеуле.

Я была слишком ошеломлена, чтобы ответить.

– Самый лучший способ разлюбить, – продолжал доктор Фишвайф, – это осознать: если ты можешь разлюбить, значит, это никакая не любовь. На последующих сеансах, помимо приема органических пробиотиков, мы сможем справиться с презрением к себе, лежащим в основе вашей склонности искать любовь там, где ее нет, и маскироваться под человека, не имеющего к этому отношения.