Твой пока дышу (СИ)

– Линда! – нервный оклик в спину, но не кинется же он за мной в таком виде? Нет, не так. Но не кинется же он за мной…

Из подъезда выползаю. На полусогнутых. Пытаясь не вдумываться в то, что только что произошло. Пытаясь заблокировать сознание. Спешно выстраивая стену между рассудком и яркими иллюстрациями к происходящему в его холостяцкой берлоге.

– Линда? – голос друга врезается в голову низкочастотными волнами. – Линда!

– Эмир… – шепчу, поднимаю полный слёз взгляд, но выставляю руки, не принимая его объятий. – Не сейчас, не тут, я расклеюсь, не трогай, не жалей, не подходи даже, – тараторю тихо и сбивчиво, зажмуриваюсь и гоню ладонями воздух в противоположном от себя направлении, вместе со всеми этими флюидами сочувствия и вибрациями сострадательности.

– Что случилось, Линда? Что он сказал? Что он сделал? Я…

– Ты ничего не предпримешь, – режу строго, широко распахивая глаза. – Понял меня? Ничего.

Прикрывает глаза, шумно втягивает носом воздух. Очень шумно. Весь воздух нахрен одним махом захватывает. Натурально, я ни вдоха на его сделать не могу, как завороженная наблюдаю за тем, как расходится на пуговицах его рубашка.

Медленный выдох, выкрик из-за спины:

– Линда!

Куманов подоспел. Окружена, блин! И, пожалуй, всё же сломлена.

Облизываю губы, сглатываю, моргаю, быстро растираю лицо, оборачиваюсь.

– Ты… – зря старалась, его взгляд обращён к Эмиру и, судя по почерневшим глазам и стиснутым зубам, встрече он не рад. – Ты её привёз? Ты?!

– Я только подъехал, Павел, – чеканит Эмир злобно. – Решил проверить как ты тут, дружище. Почему мобила в отключке, не в отключке ли ты сам. Вижу, что нет. Спортивки наизнанку, друг. Переодень, поговаривают, к неприятностям, – выдаёт всё это на одном дыхании и довольно грубо хватает меня за запястье, разворачивая и утягивая за собой.

Заталкивает в машину, совершенно озверев, запрыгивает сам, но, прежде чем он захлопывает дверцу, успеваю услышать вопль Куманова:

– Линда, номер!

Точно! – вспыхиваю мысленно.

Эмир же демонстративно выкатывает ему средний палец и стартует, задним ходом выезжая со двора.

– Ну и что это было? – вообще все прочие мысли отбило в попытке переваривать неожиданно невменяемую реакцию обычно уравновешенного друга.

– А бесит потому что! – выплёвывает, всё ещё на крайних эмоциях. Прихожу к выводу, что какое-то время лучше помолчать, но он выруливает на шоссе и поясняет, продолжая кипеть: – Три дня на связь не выходил, падла такой! Три! Марк засыпает, я, как будто мне делать больше нехер, тащусь к нему. Не обнаружив, тащусь в клуб к Арсению. Не обнаружив, тащусь в бар к Григорию. Не обнаружив, держу курс на казино Тараса. И названиваю, сука, названиваю, бесконечно, мать его, названиваю! Не сплю, не жру, волнуюсь за уёбка как за родного! А он с бабой завис. Просто завис с какой-то очередной бабёнкой и хуй клал и на меня, и, что самое ублюдкое, на себя. Немыслимо… немыслимо! Последняя капля, Линда. Нахуй таких друзей. Пусть разрушает себя без моего на то участия. Задолбал. В край.

– С бабами, – поправляю, уставившись в одну точку на приборной панели и неожиданно выдаю нервный смешок. – С несколькими.

Вдыхаю, по ощущениям, ядовитый газ, так щипать за грудиной начинает. Глубоко вдыхаю, до предела, по максимуму. Распирает изнутри, как будто внутренности опухают, разрастаясь до аномальных габаритов. Давят друг на друга, мешают друг другу, не помещаются, на разрыв идут, трещат ткани, лопаются сосуды, разливает поражённую кровь, затопляет токсичной вязкой субстанцией.

«Какого хера ты тут делаешь…»

Выдыхаю, по ощущениям, жизненные силы. Клубом дыма от пепелища, отработанными выхлопными газами измотанного сумасшедшим пробегом тягача, всё до последнего миллилитра выдаю. Сдулась. Пустота внутри. Чёрная дыра, поглощающая галактики, пожирающая свет, замыкающая его в себе, гасящая, ненасытная. Заполнить! Немедленно!

Хватаюсь за телефон как за спасительную соломинку. Листаю фотографии дочери, запускаю видео, звук погромче, смех её на полную.

Вдыхаю… непосредственность, невинность, искренность, тепло, любовь.

Дышу. Живу.

– Он её недостоин, – шатает Эмир моё и без того балансирующее на грани равновесие. – Я многое могу понять, ещё большее – принять, прощал немало, на многое закрывал глаза, но он перешёл все границы. Давно уже не пацан сопливый вести себя подобным образом.

– Каким, Эмир? – хмыкаю, приостановив видео и повернув к нему голову.

– Он мне соврал, – задвигает туманно. – По-крупному. Не могу сказать в чём конкретно, как не могу выдать другие чужие тайны, в которых буквально погряз, но он соврал. В том, что для меня священно. В том, что для меня смысл жизни. Нам больше не по пути. Могу лишь надеяться на то, что ты окажешься умнее меня и не вернёшь в свою жизнь эту бомбу замедленного действия. Этот долбанный термоядерный реактор. Потому что рванёт. Рано или поздно рванёт так, что всё живое на радиусы в десятки тысячи километров окажется в зоне поражения. Мой тебе совет, Линда. Беги.