Твой путь (СИ)

Во дворце Реджетто царило давно не виданное оживление, но не яркая, пёстрая предпразничная суета. Все, кто был хоть немного приближён к трону светлейшего, понимали, что произошло что-то непоправимое, что-то, что должно изменить доселе привычный уклад жизни. Асикрит [1] императорского двора Витторио Дени был на ногах с часа более раннего, чем поднялось солнце, однако добраться до светлейшего и выяснить причину его такого поведения он до сих пор не смог. Витторио Дени знал, что светлейший никому так не доверяет, как ему. За два десятка зим, в течение которых он служил при дворе, ему удалось войти в доверие императора и подняться в сравнительно короткий срок до титула асикрита, первого человека при тайном кабинете двора. Витторио пользовался положением вовсю и знал секреты, слабые и сильные места императора — если не все, то, по крайней мере, хотя бы некоторые.

— Ваша милость! Ваша милость, будьте добры, постойте!

Витторио Дени остановился на середине лестнице, не оборачиваясь. Не дело — обращаться к нижестоящим, если есть необходимость, поднимутся сами.

В Сайфаде, стольном городе Империи, Витторио знали, и многие были знакомы с ним лично. Производить впечатление, заставляющее при всякой встрече склоняться в благоговейном поклоне, было во вкусе асикрита, и, к его счастью, внешность у него была запоминающаяся: чёрные кудри до плеч, небольшая, но заметная горбинка на носу, выступающий, резко очерченный и всегда гладко выбритый подбородок, оливковый загар, высокая, статная фигура — когда он появлялся на людях по правую руку от светлейшего, многие замечали, что асикрит ростом выше императора. Короткий, быстрый, нередко даже скучающий взгляд жгучих чёрных глаз ни на чём не задерживался долго, но те, кому выпадал случай ненароком встретиться с асикритом глазами, с той поры всегда опускали взор при встрече с ним.

— Ваша милость, — по лестнице спешно поднимался кондотьер [2] Риоццо, — что случилось? Его светлость отказались меня принимать, у меня вести с границ, он хлопнул дверью перед моим носом и велел никого к себе не допускать.

Витторио давно не видел старого кондотьера таким встревоженным, ему и самому уже становилось интересно, что произошло с императором, однако он сдержал любопытство и лёгким, чуть заметным кивком головы поприветствовал предводителя войска.

— Мне неизвестно, — ровно отозвался он. — Верите ли, сам не могу прийти к нему ещё с утра. Если он меня прогонит и теперь, значит, наше небо рухнет.

Витторио Дени попытался пошутить, но вышло неловко, и кондотьер даже не улыбнулся. Вместо этого он согласно качнул головой, коротко поклонился асикриту.

— В любом случае, вы можете доложить о случившемся мне, а я передам светлейшему, когда смогу, — сказал Витторио после некоторого времени молчания. — Что слышно на границах?

— Со стороны Халлы и Кейне пока что ничего. Мои отряды видели стену к северу отсюда, она воздвигнута не столь давно, смею предполагать, в Северных землях готовятся к обороне. Явно увеличено количество дозоров и объездов, мы не раз натыкались на остатки брошенных лагерей. Однако удара с двух сторон им не выдержать, с трёх — тем более. Жаль, правда, что в нашем случае флот был бы бессмысленен, у Кейне нет выхода к морю.

— Нам же лучше, — Витторио Дени пожал плечами. — На суше атаковать быстрее и проще.

— Что меня тревожит, так это отсутствие вестей с запада, — продолжал кондотьер Риоццо, пропустив замечание асикрита мимо ушей. — Лорд Эйнар Альд Мансфилд слишком долго тянет с ответом. Кажется, мы предложили достаточно, чтобы он согласился присоединиться к союзу нашей империи и Халлы.

— Сомневаюсь, что он вообще ответит хоть что-то, — хмыкнул Витторио. — Впрочем, я спрошу у светлейшего, вероятно, он просто не хочет оглашать переписку с лордом Эйнаром.

— Да, ваша милость, вы окажете мне большую услугу, — кондотьер ещё раз поклонился и направился к подножию лестницы. Проводив его задумчивым, хмурым взглядом, Витторио Дени быстро поднялся к главному входу и вошёл во дворец.

Несмотря на то, что уже постепенно подбиралась осень, на улице всё ещё стояла невыносимая жара. Под высокими мраморными сводами дворцовых галерей царили приятные полумрак и прохлада. Витторио шёл, не оглядываясь и ни на чём не заостряя своё внимание: всё праздничное великолепие лепнины, украшений и рельефов давно примелькалось. Прикоснувшись к холодной белоснежной стене, он провёл пальцем по тонкой чёрной прожилке на мраморе и убрал руку, заслышав где-то в конце длинной галереи шаги дворцовой стражи. В покои светлейшего его проводили только спустя долгое время уговоров и заверений в том, что он не задаст лишних вопросов и не выведет императора из себя ещё сильнее.