Твой путь (СИ)

Решение пришло неожиданно: спустилось с широких белоснежных ступеней в виде старика-кондотьера, господина Вивьена Риоццо. Хольд был с ним не очень хорошо знаком лично, но немало наслышан о его боевых заслугах и после столкновения с дартшильдцами под стенами Ренхольда узнал, что в его подчинении находится вся армия государства. Кондотьер был уже давно не молод, но всё ещё силён, статен и хорош собою. Выправка его говорила о долгой службе, с самой юности, речь и привычки выдавали истинного имперца. Длинные волосы, когда-то иссиня-чёрные, а теперь — тронутые сединой, были собраны в небрежный хвост, сухие, жилистые руки были скрещены на груди.

— Господин Лерт! — воскликнул он радушно, точно увидел старого знакомого, и Хольд снова восхитился манерами жителей Империи: у всех без исключения была потрясающая память на имена и лица. — Чем имею честь?

— Доброго утра, магистр, — Хольд склонился до земли. — Его светлость император Август ждёт меня, я приехал из Кейне со срочными новостями.

— Я провожу вас, господин Лерт, — Риоццо сделал приглашающий жест рукой и, дождавшись, пока Хольд поднимется, поднялся сам.

Обстановка внутри дворца Реджетто была Хольду привычна и казалась гораздо приятнее той, которая царила в Совете северного княжества. Здесь в каждой мраморной ступени, в каждом золотом украшении на стене светилось богатство и ощущение власти, из высоких узких окон виднелся далёкий город, дворец стоял на пологом холме, что ещё сильнее выделяло его из остальных строений.

Хольд шёл по знакомым коридорам и лестницам. Утро было ещё очень ранним, солнце едва встало, и идущим в покои императора людям почтительно кланялись все, кто встречался им на пути. В Кейне поклоны не были обязательным правилом, хотя многие делали это из вежливости и уважения, а здесь церемония приветствия была, действительно, целой церемонией.

У высоких резных дверей кондотьер остановился, с лёгким кивком головы отворил двери перед Хольдом.

— А теперь разрешите откланяться, господин Лерт, — промолвил он, и двери закрылись за спиной у Хольда.

Он оказался в просторном помещении с высокими сводчатыми потолками. Кессонированные своды, казалось, отражают солнечный свет и рассеивают его по гладкому начищенному полу ровными квадратами. В зале было прохладно, пахло восточными благовониями — миррой, ладаном, амбером. Хольд слегка принюхался: ноток сандала в воздухе не чувствовалось, значит, светлейшей госпожи в покоях не было. Император сидел спиной к нему в низком широком кресле с резной спинкой из красного дерева и что-то читал. Едва заслышав шаги посетителя, он поднялся, лёгкая тень довольной улыбки мелькнула по его красивому изнеженному лицу.

Хольд поспешил почтительно поклониться и смог рассмотреть императора Августа получше, распрямившись. В Империи он не был давно, однако минувшие солнцевороты едва ли сильно изменили светлейшего. Он казался всё так же сух и спокоен, загорелое лицо не было испещрено морщинами, холодные, равнодушные чёрные глаза смотрели из-под коротких густых ресниц без интереса. На гладко выбритых щеках и подбородке кое-где виднелись маленькие, едва заметные царапины от лезвия, но в остальном Август Аллий выглядел, как и всегда, безупречно.

— Ты так давно у нас не был, — негромко произнёс он, подойдя к нежданному гостю и смерив его осторожным, пронзительным взглядом. — Что привело тебя? Неужто… перемирие? Просьба? Попытка…

— Подождите, ваша светлость. Ни просьбы, ни приказы, ни что угодно ещё не заставит меня мчаться в такую даль за столь короткое время. За мной может быть погоня, но я сделал то, что обещал вам.

Император заметно оживился, приподнял густые тёмные брови, уголки губ его чуть потянулись кверху.

— Что?

— Письма лорда Эйнара, — ответил Хольд с торжественными нотками в голосе, словно любуясь произведённым эффектом. — Девчонка, которую я превратил в ту, что нужна была Киту и всем остальным, принесла мне их без лишних вопросов. Правда, с улицы я услышал, что сын Кита застал её за этим, но это уже не моё дело.

— Не жалко тебе девчонку? — Август усмехнулся, развернул кресло, сел, принял из рук Хольда привезённые письма в серых конвертах с чёрной печатью. — Её теперь серьёзно накажут.

— Отец Совета — тряпка, — сплюнул Хольд. — Пальцем её не тронет, пожалеет, свалит всё на меня, негодяя. Она же слушалась, — саркастично протянул он, — исполняла всего лишь приказ, подверглась угрозе… Вы не знаете Кита, ваша светлость, поэтому не можете оценить сложившееся положение.

Но Август его уже слушал вполуха: он был погружён в чтение.

Пока он задумчиво водил взглядом по бумаге, исписанной аккуратным крупным почерком правителя Эйнара, Хольд осматривался. Уже не в первый раз за несколько дней закрадывалась мысль о том, что давно пора переложить все эти перебежки, поездки и мелкие исполнения на кого-нибудь другого, на человека помельче, вроде магистра Дамира, который лишь благодаря его письму остался живым и свободным. Однако приказ императора есть приказ, и Хольд не мог ослушаться.