Твой светлый дом

Ужинали втроем. Отец не показывался: видно, опять загулял. После ужина мать и бабка сели смотреть телевизор, а Родион, сославшись на то, что нужно посоветоваться с Виталькой насчет трудной задачи по алгебре, ушел со двора прихватив фонарик и широкую малярную кисть.

Вечер был темный. Родион зябко поежился у акации на выгоне. Тут договорились собраться в двадцать один ноль-ноль. Где-то прокричал сыч, послышались чьи-то осторожные шаги. Родион окликнул:

- Кто идет? Пароль!

- Крысоловы, - прозвучал ответ.

Фонарик в руке Родиона на миг вырвал из мглы Ольгу и Витальку. В руке Ольги было ведерко.

- А Маруся где?

- Мать не отпустила, - ответила Ольга.

- Говорит, мала еще дочка по ночам гулять, - добавил Виталька.

- Что ж, пусть подрастает, - сказал Родион, - Оля, клейстер получился?

- Так точно, командир! Клейстер что надо. Пальцы сунула в него - так еле разлепила.

- Листовки где?

- За пазухой. - Она хлопнула ладошкой себя по груди.

- Значит, так. Я буду мазать клейстером, Ольга - наклеивать, а ты, Виталька, - вести разведку. Начнем с моего двора.

- Зачем же с твоего? - удивился Виталька.

- Всем наклеим… Чтоб запутать следы, понимаешь? А потом - Дяде, Савелию, на Дом культуры, на контору правления тоже… Пусть люди читают и думают. Ну, пошли, Виталька, в разведку!

И началась операция. Виталька выбегал вперед, прислушивался, приглядывался и, если дорога была чистой, подзывал друзей кошачьей песней. Родион быстро накладывал мазки клейстера на ворота, забор или на почтовый ящик, а Ольга, выдернув из-за пазухи листок, ловко пришлепывала, приглаживала, чтоб пристал покрепче.

На железные ворота Дяди наклеили пять листков, в шахматном порядке. И у Савелия ограда была не хуже крепостной, высокая, из дикого камня. Родион не жалел клейстера, обмазывая обомшелые плиты. Виталька ласково называл дедовых собак по именам, и они приветливо повизгивали за оградой.

Короткими перебежками передвинулись к центру села. На площади притормозили. Дом культуры был ярко освещен, в зале танцевали, у входа стояли парни.

Повернули к конторе правления колхоза. Родион сноровисто намазал дверь клейстером. Темноту неожиданно рассек яркий луч мотоциклетной фары, и ребятам пришлось отступить.

- Давайте лучше на магазин наклеим, - предложил Родион. - Завтра воскресенье, народу там с утра полно будет.

- Но там сторож! - испугалась Ольга.

- Сторожа я беру на себя, - нашелся Виталька. - А вы идите поближе к магазину и держите ушки на макушке.

- Не надо, Виталька! Он с ружьем, - пыталась остановить его. Ольга.

- Тише.

…У магазина на столбе со скрипом покачивался фонарь, освещая ступеньки крыльца. В блуждающем круге света задумчиво ходил сторож в брезентовом плаще, с ружьем за спиной. Он курил, пряча папиросу в рукаве от порывистого ветра.

Родион и Ольга следили за ним, затаившись у ворот соседнего дома.

Где- то во дворе магазина, заставленном штабелями ящиков, вдруг раздался душераздирающий кошачий вопль.

- Тю! - Сторож смешно продпрыгнул и, сдернув ружье с плеча, пошел во двор. - Брысь! А чтоб вас! Нашли место для драки, сатанячее племя! - ругался он.

В ответ вновь кошачий вопль.

Родион и Ольга бросились в освещенный круг, торопливо обмазав дверь, пришлепнули несколько листов дрожащими руками.

Кошки во дворе продолжали разноголосо вопить и плакать, и от их крика ночь казалась еще более страшной. Вдруг оглушительно грохнул сдвоенный выстрел: сторож выпалил в небо! Коты оборвали боевую песню.

Взявшись за руки, Родион и Ольга спрыгнули с крыльца и нырнули в темноту. Жарко дыша, они остановились на выгоне, у акации.

- Где ж-же Вит-талька-а? - чуть не плача, протянула Ольга.

В непроглядной тьме жалобно, словно обиженный ребенок, замяукала кошка, и к ним из кустов вышел Виталька. Родион и Ольга кинулись к нему.

- Ну и напугал я сторожа! Он ка-ак баба-ахнет! - задыхаясь, произнес Виталька.

Ребята, освобождаясь от пережитого страха и напряжения, закатились судорожным, всхлипывающим смехом.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Утром Григорий вышел размяться на выгон - пустынное место за хатой. Тут когда-то брали глину для самана. Теперь ямы заросли дерезой и будяками. Точно такой выгон был в станице у Григория. Выгон разделял ее пополам, упирался в речку, а другой окраиной - в кладбищенский курган. И хата бабушкина так же стояла спиной к выгону, как и Аннушкина, приземистая и длинная… Григорий когда-то гонял мяч по выгону, а бабка пасла гусят.

Григорию было приятно узнавать травы, среди которых прошло его детство. Он срывал вялые, прибитые заморозком листья, растирал пальцами, нюхал. Вдруг он увидел Родиона - тот возвращался скорым шагом из степи с цветами в руке.

- Эй, братишка!

Разгоряченный ходьбой, Родион вышел из-за куста дерезы, пряча букет белых хризантем за спиной.

- Ты почему прячешь цветы? - спросил Григорий.

- Да я… Гриша… Я так, - смущенно ответил Родька.

- Где ты их нарвал?

- В соседнем хуторе. Там одна знакомая разводит…

От белых с золотистым отливом лепестков исходили приятный прохладный свет и терпковатый запах.