Твой светлый дом

- До соседнего хутора семь километров, Родя, - с улыбкой сказал Григорий. - Ради кого ты бегал так далеко спозаранку?

- Ради мамы. У нее сегодня день рождения.

- Что ты говоришь?! Тогда айда в магазин, я что-нибудь ей куплю.

Забежав в хату, Григорий переоделся. Родион оставил цветы, и они двинулись в магазин.

Очень было любопытно Родьке узнать, читаю ли сельчане его сочинение. Он вначале шел рядом с Григорием, а потом, увидев, что там происходит, поотстал.

Люди толпились на крыльце еще закрытого магазина так, словно брали приступом двери, окованные жестью и перетянутые стальным поясом прогона. Смеялись, что-то возбужденно выкрикивали. Нижние старались пробиться наверх, к тетрадным листкам, приклеенным к двери. Пробрался туда Федя-почтальон, за ним и Гриша Матюхин. Шли доярки с работы, среди них была мать Родиона и тоже смешалась с толпой. И директор школы Иван Николаевич был около магазина.

Федя прорвался к двери, сорвал фуражку, замахал ею, призывая:

- Товарищи, тихо! Успокойтесь. Стойте на месте! Да тихо, я вам сказал! - От натуги побагровел шрам на его лице. - Слушай, народ, я вслух прочитаю!… «Граждане жулики!…»

Его прервали, кто со смехом, а кто всерьез:

- Федя, мы честные люди! Не оскорбляй!

- Да тут так написано!… И к жуликам обращаются, а не к честным. Не мешайте, читаю: «Граждане жулики! Как вам не стыдно? Зачем украли трубы и электромоторы? Без них не заработает автодойка! Обращаемся: верните по-хорошему! Сегодня же ночью. Иначе будет поздно. Предупреждаем: завтра же вывесим ваши фамилии на всенародный позор! Граждане жулики, помните, мы знаем о вас все! От нас не скроетесь». Подписано: «Крысоловы».

Федя, дочитав «Обращение», рассмеялся, от себя добавил:

- Молодцы, крысоловы! Правильно написали. Граждане, которые жулики, и я, как народный контролер, говорю вам: верните ворованное по-хорошему!

Так, наверное, давно уже не смеялись люди, собравшись вместе толпой, как сейчас. Родион грыз кулак от досады и разочарования: он, можно сказать, кровью писал, а его слова не приняли всерьез!

У магазина вдруг с визгом затормозил проезжавший газик. Из него выпрыгнул председатель колхоза.

- Что тут за митинг? - недоуменно опросил он. - Ты, Федя, тут командуешь?

- Да вот, видишь, «прокламация»! - крикнул Федя. - Обращение к гражданам жуликам. Обсуждаем. Прочитать тебе?

- Спасибо. Уже читал. Наизусть помню. - На порожках было засмеялись, но Литовченко укоризненно покачал головой, и смех умолк. - Ничего смешного я тут не вижу. Стыдно должно быть нам всем, что у нас уже такие… «прокламации» стали появляться. Кстати, об этом как раз и будет идти разговор на колхозном собрании в будущее воскресенье. Так что, приходите все. Там поговорим.

Председатель, сев в газик, хлопнул дверцей.

- Иванович, шумни Дяде, пусть идет магазин открывать! - крикнул Федя вслед отъезжающей машине. - На целый час задерживается! Тоже мне, шишка на ровном месте.

На крыльце вновь разыгрались страсти:

- Кто ж это написал?

- Да кто б ни написал - правильно написал!

- Ну, придумали… партизаны!

Никто у магазина уже не смеялся.

«Ага, дошло!» - радовался Родион, таясь за табачным ящиком.

На улице показался Дядя, какой-то сам не свой - растрепанный, неопрятный. Все повернулись к нему. Смотрели осуждающе, с раздражением: долго же пришлось его ждать!

Толпа возбужденно загомонила.

- Чего разгалделись?! - закричал Дядя без привычных шуточек-прибауточек. Не читая, он стал сдирать «Обращения» ключом от магазинного замка. - Понаклеили, хулиганье!

- Эй, Дядя, не тронь! - сказал Матюхин, загораживая дверь. - Пусть висят. Они тебя беспокоят, да?

- Отойди, пижон кудлатый!

- Пусть висят! Не трогай, Дядя! - закричали из толпы.

- Нехай читают граждане, которые жулики! - сказал Федя и засмеялся язвительно.

- Дядя, отдай трубы, пока не поздно, - в шутку сказала Виталькина мать.

- Какие такие трубы?! - затрясся Дядя.

- Открывай магазин! - закричали на него. - И так на целый час опоздал, барин какой! У людей праздник, а он спит!

- Дядя работал! - смеялся Федя. - Он на своих воротах зубами отдирал: пять штук ему приклеили.

- Эх, Федя, Федя! - произнес Дядя, открывая дверь. - Ведь знаешь, дуракам закон не писан…

Люди гурьбой повалили в магазин и чуть было не сбили его с ног.

На крыльце остались Матюхин с директором школы Иваном Николаевичем.

- Не правда ли, оригинальное сочинение? - сказал Григорий и рассмеялся. - Не иначе, как работа ваших учеников!

- Неужели? А я считаю, что это хитрость взрослого человека. - Директор школы подмигнул Григорию.

- Да что вы, Иван Николаевич! Стиль-то, стиль какой! А наивная вера в добропорядочность и совестливость жулика? Нет-нет, Иван Николаевич, это бесспорно сочинение ваших подопечных!

Директор школы надел очки и внимательно прочитал «Обращение».

- Возможно, возможно. Написано правильно, без ошибок. И свидетельствует… о пробуждении общественного сознания. За это сочинение я мог бы поставить пятерку…