Твой светлый дом

- Где печник?! Дайте мне печника, я ему голову терну!

К нему бочком приблизился Антон Петрович, сухонький старичок. Приподнял шляпчонку:

- Печник-то я, а ты, Андрей, вынь затычку из трубы.

- Ох! - Андрей схватился за голову. - Прости, Антон Петрович!… Лестницу, быстро!

Приволокли лестницу, приставили к крыше. Андрей подтолкнул к ней Родиона:

- Родя, мигом!

Родион пополз по крыше на животе. Поднялся на ноги у трубы, выдернул из нее плотную тряпичную затычку» Густой дым столбом выстрелил в небо.

- Пошел дым! По-е-ха-ал! - радостно закричал Родион на крыше.

- Пошел дым! По-е-ха-ал! - весело подхватили во дворе.

Баянист заиграл плясовую. Гости, гикая, присвистывая, с приплясом потянулись вновь в дом.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Родиону с дедом Матвеем досталось место у самой двери. Вся большая комната, зала, была заставлена столами, лишь пятачок на середине был свободен - для танцев. Гости сидели впритирку. Отец и мать находились в центре. Дядя разместился слева от отца. Между ним и Бардадымом с Антонидой - баянист, а за ними - остальные отцовы приятели, среди которых были и строители нового животноводческого комплекса. Комплекс возводили неподалеку от молочнотоварной фермы, где отец работал заведующим, а мать - дояркой.

Справа от матери сидели Виталькина мать и ее подруги-доярки. Из всех женщин особенно выделялась толстая Антонида в панбархатном платье с огромными бордовыми цветами на зеленом фоне и тяжелым золотым пауком на груди. Серьги и кольца у Антониды тоже были золотыми.

Дядя, подняв стакан, с заученно-сладенькой улыбкой произнес:

- Мужички и бабоньки, ну так выпьем же за то, чтоб Анд-рюша и Маруся в новом доме жили счастливо и новых детей…

- Стоп, стоп, Дядя! - остановил его отец и тотчас поправился: - То есть Ларион Кузьмич… Родька, а ну-ка дуй во двор к своим приятелям, нечего тебе тут делать…

- Пускай остается, и для него новоселье! - возразила Виталькина мать. - А вы языки не распускайте. Дядя, культурно выражайся, ты ж у нас интеллигент…

- Я-то интеллигент, да и у меня есть имя-отчество… А ты без мужа, как брошенка, пришла, - пытался отшутиться Дядя.

- Интеллигент, куда уж там! Жену свою за двухметровым забором держишь.

Тут зашумели у порога бабкины помощницы:

- Федя пришел! Федюнь явился!… Пожалуйста, заходи, Федюнчик, угостись.

Все обернулись к двери, умолкли.

Федя, почтальон лет пятидесяти, со шрамом на лице, в сильно поношенном кителе, прихлопывая, притопывая, вышел на середину комнаты и, оглядывая гостей светлыми рассеянными глазами, весело сказал:

- Кому хоромы, а кому похороны!

- Федюнчик, бог с тобой! - переполошилась бабка Акулина. - Поднесите-ка ему стаканчик. Живей!

- Правильно! - подтвердил Федя. - Наливай - родню поминай.

- Тут новоселье, мил человек, - остановил почтальона отец и поспешно сунул ему в руки стакан. - Выпей за нашу счастливую жизнь в новом доме.

- Так точно, Андрей Матвеевич! - Федя пристукнул каблуками резиновых сапог. - Счастливая жизнь ждет вас где-то впереди. И я не буду виноват, если…

- Да пей, разговорился! - рявкнул Бардадым.

- А тебе не терпится узнать новости? - Федя рассмеялся и залпом выпил.

Его лицо собралось в морщинистый комок, старушки бросились к нему с закуской: кто совал огурец, кто куриную ногу, но Федя ничего не взял, помотал головой и, ухнув, произнес с жалостным упреком (можно было подумать, что сейчас заплачет):

- Что вы мне дали?! Тьфу!… Как вы эту дрянь пьете? Кто варил самогон?

- Кто варил, тот и подарил, как говорят японцы. - Дядя наигранно засмеялся.

- Ему пить что керосин, что бензин, а туда же - самогон не нравится! - подыграл Дяде Бардадым.

- Эх вы, японцы-папонцы! - насмешливо сказал Федя и лапнул себя по нагрудному карману. - Так вот какие новости, граждане-товарищи. Кому приятные, кому отвратные… Повестки в народный суд. Встать, кому вручаю! - Федя вновь рассмеялся, считая, видимо, что хорошо пошутил. - Тебе, Андрюша, - первому, с уважением, как начальнику.

Отец машинально поднялся, принимая повестку. Родион заметил, как сильно он побледнел. И у него самого вдруг замерло сердце, а потом так сильно забилось, что зазвенело в ушах.

- И тебе есть, гражданин Бардадым, - продолжал Федя.

- Я - гражданин Сучалкин, - растерянно пробормотал тот.

- Одна сатана, принимай!… Хорошо, что вы все вместе держитесь, а то бегай ищи вас… И твоей дражайшей есть. Принимай, драгоценно-золотая!

- Я не возьму! - запаниковала Антонида.

- Возьмешь, Тонька, - строго оказал Федя. - При свидетелях вручаю. - Он язвительно улыбнулся Дяде, который настороженно глядел на него, и сказал с сожалением: - А тебе, Дядя, пока нету. Ты мудрый…

Он не успел закончить - отец схватил его за грудки:

- Улучил момент?! Не мог подождать с повестками?

- Не мог, Андрюша, - ласково сказал Федя. - Карман жгли, проклятые!…

- Андрей, оставь Федора!… Так, значит, правда: следствие шло, а мне глаза отводили?! Скрывали?!

- Так они уже давно подследственные, Матвей Степанович! - воскликнул Федя и пошел к порогу. - Эх, пей, честная компания, гуляй да про суд народный не забывай!