Твои волосы пахнут ветром (СИ)

Леголас улыбнулся и опустил руки в холодные воды Нимродели. Прекрасны были эти, словно слезы, чистые воды, да и такие же горькие. Леголас тут же вспомнил поверье, о возлюбленной короля Амрота, которая, хотя она тоже любила его, долгие годы не соглашалась стать его женой. О судьбе Нимродэль сложено было у квенди немало легенд. Одна из них гласила, что она, как и многие другие эльфы, отправилась к морю, чтобы уплыть в Валинор. Однако по дороге заблудилась в Белых Горах. Устав, Нимродэль заснула на берегу реки Гильраин, что напомнила ей родную реку в Лориэне. Она проспала так долго, что опоздала на встречу с возлюбленным. Так корабль Амрота унесло в море, а сам он погиб, пытаясь вернуться к берегу вплавь… Лихолесский принц нежно поглаживал бегущий поток и размышлял над печальным сказанием и приметами, гласившими, что всякий, кто увидит здесь Деву, будет вознаграждён бессмертной любовью. И ненароком эльф пробегал глазами берег, пытаясь отыскать отблеск рыжеватых волос. Но лишь искристый смех речной чаровницы был ему ответом. Леголас выпрямился во весь рост и потянулся, расправляя уставшие плечи. Пригладил выбившиеся волосы и мокрой рукой провел по лицу, стирая пыльную дремоту. И замер с устремленным в сторону взглядом. На небольшом камне около самой реки сидела она. И только увидев его, встрепенулась, и бросилась, разбрызгивая воду и нарушая тихое великолепие ее глади. Три мерных глухих удара, словно камешек о кожу эльфийских сапог, мокрые капли в лицо – и вот она уже мечется, шепчет, вглядываясь в его лицо. — Лайквалассе. Ты это? Не видение? Как же боялась, как же боялась, что больше не свидимся… — Торувьель. Кого еще встречать мне у Нимродели… Леголас помолчал секунду. Шагнул навстречу, привлек давнюю подругу к себе. Не было между ними ни жесткого камзола, ни оружейных ремней, ни лика Ada, будто отражавшегося в каждом дереве и тропинке. Запах дыма кострищ и взмыленных коней сменился терпким ароматом горьких трав. Торувьель наконец снова прижалась щекой к его груди, как будто и не было всех сотен лет между ними, как будто все еще вились те смутные судорожные ночи на перевалах, когда лежали они рядом и смотрели до поздней ночи в горизонт, не решаясь позволить себе провалиться в сны. Хотелось закрыть глаза и замереть так навека, застыть каменными статуями. Леголас вздохнул, трепетно скользнул ладонями по ее спине. Он тоже вспоминал – очерчивал ничуть не изменившийся стан пальцами, не веря, что происходит это в самом деле и пьяня себя прикосновениями, о которых уже и не решался мечтать. — Пойдем же, Синичка. Этой ночью нам не нужно прислушиваться к шорохам.