Твой выход, детка! (СИ)

— Ох, какие вы, нынешняя молодежь! Ты счастлива с ним? Он, по крайней мере, добр к тебе?

— Более доброго, более внимательного, чем он, трудно найти.

— Это хорошо… Надеюсь, Вадим, как ты, найдет свое счастье… — в ее улыбке была доброта и боль. — Он не такой жесткий, как прикидывается. И еще. Он тебя не винит, он винит самого себя.

Она пристально посмотрела на меня. Я знала, о чем она думает, и отказывалась продолжать этот разговор.

— Пожалуйста…

— Не волнуйся, я не буду приставать к тебе.

Я положила голову ей на плечо и почувствовала, что меня накрывает волна материнского тепла.

— Мне будет вас не хватать… ужасно… — прошептала я.

— А нам тебя… Ты же еще приедешь.

- Да…

Я теснее прижалась к Валентине Ивановне.

Вечером я ушла от нее, пообещав, что буду получать удовольствие от жизни и беречь себя.

***

Снаружи дул довольно противный ветер. Я сходила к себе в дом и одела поверх свитера куртку. Затем закрыла дверь и двинулась привычной тропой вниз по холму почти в полной темноте. Луны не было видно, но все небо было усыпано звездами. К тому времени, как я подошла к воде, глаза уже привыкли к темноте. Вокруг бурлило много звуков, в основном ветер и шелест листьев, от которых при свете зрение отвлекает нас. Я вспоминала события прошедшего дня и все упорнее возвращалась мыслями к последним словам нашей беседы с Валентиной Ивановной («главное, девочка моя, твое сердечко должно любить, а где жить с любимым, и как: бедно или богато, поверь, не так уж важно»)

Зашумела приближающаяся машина. Ребята приехали. Я повернула к дому. Машина привычно стояла у моей калитки. Никого не было видно. Я уже собралась вернуться в дом к Валентине Ивановне, чтобы договориться с Лилей, когда утром выезжаем, как увидела темный силуэт на ступеньках моей веранды. Вадим.

— Как съездили?

— Нормально, — устало ответил он.

— Как Егорыч?

— Нормально, — повторил он. — Расстроился, что ты не смогла приехать. Просил передать, что любит тебя.

Я улыбнулась.

— Я тоже его люблю.

Мы сидели в темноте и прислушивались. Вдалеке кто-то кричал — кошка или сова. Ночь наполнялась звуками. Тени двигались под деревьями, и казалось, что там стоит человек. Мы забыли о времени. Забыли обо всем.

Я поднялась, зашла в дом и принесла старинную керосиновую лампу.

— Это еще что? — Вадим с удивлением пытался рассмотреть ее в темноте. — Да она же не работает.

— Ничего подобного. Егорыч мне ее почистил и заправил. Зажигай, — я сняла стекло, освобождая доступ к фитилю.

Он полез в карман джинсов за зажигалкой. Обычная, дешевенькая, она почти выдохлась, но ему через несколько щелчков удалось высечь огонек. Фитиль зашипел и загорелся. Я поставила на место плафон. Пламя уютно осветило веранду.

— Офигеть.

Мы продолжали сидеть в полной тишине.

— Обещай не пропадать, — он берет мою руку и подносит к губам.

— Обещаю. Да и Лилька не даст пропасть.

— Да…

Мы еще какое-то время сидим, потом Вадим поднимается и подает мне руку.

— Уже поздно. Надо идти спать. Завтра в шесть выезжаем. Не проспишь?

— Постараюсь…

Последний взгляд — и все было кончено. Он закурил и подождал пока я закрою за собой дверь.

Я прошла в спальню, собрала вещи и легла. Печаль и чувство облегчения по очереди брали верх. Отныне в наших с Вадимом отношениях полная ясность, я обрубила связывавшую нас пуповину. Радость от предстоящей встречи с Ромой компенсировала накатывающую грусть. Наш роман с Вадимом, который, по сути, так и не стал романом, теперь окончательно завершился. В какой-то момент сон настиг меня.

***

Было раннее утро.

Вадим молчал, сосредоточенно глядя перед собой на дорогу и гнал как одержимый. Временами Лилька косилась на мертвую хватку, с какой его руки сжимали руль, но от замечаний удерживалась. Я без конца прокручивала минувший восхитительный вечер прощания, недосказанности, любви, выуживая из памяти отдельные произнесенные слова, жесты, взгляды Вадима.

Остановились мы только раз, у одного из придорожных кафе — заправить бензином бак и выпить по чашке кофе. Мы сидели в самом углу стеклянного зала и я молча смотрела, как поставив локти на стол, Вадим обеими руками с силой растирает лицо, пытаясь взбодриться и одновременно закрываясь от моего взгляда. Лиля принесла крепкий и неожиданно приличный для такой забегаловки кофе. Обжигаясь, Вадим отпивал его большими жадными глотками, рассеянно блуждая взглядом по усталым лицам шоферов-дальнобойщиков, остановившихся здесь также ненадолго, перехватить кофейку с бутербродами и, наконец, на несколько секунд перевел взгляд на меня. Я смотрела на него и видела только одно: болезненную бледность родного лица от бессонной ночи. Лилька взяла свой стакан и направилась к выходу.

— Ты как?

— Нормально.

Он поднимает на меня глаза. Я придвигаюсь поближе и целую его на прощание, он отвечает на поцелуй, но в нем уже нет страсти — лишь нежное признание разлуки.

***

Мы стоим на перроне.

— Поверь мне, ты еще будешь счастлив.