Твой выстрел — второй

— Мы запросили, — продолжал Луценко, — начальника Сталинградского управления милиции майора Бирюкова, и он разрешил временно использовать вас в Астрахани.

— Не забыли еще меня… — сказал Николай.

— А почему вас должны забыть? Слава богу, в отделах кадров сидят люди памятливые… И начальник управления, не скрою, дал вам лестную характеристику. Вы что, с ним лично знакомы?

— Приходилось сталкиваться, — уклончиво ответил Николай. Лицо его порозовело. Приятно, черт возьми, когда тебя ценят!

— С этой минуты, Николай Ануфриевич, вы на нелегальном положении. В нашем городе о вас знают только два человека — зам. начальника окружного отдела капитан Заварзин и я. Вы подчиняетесь мне и только со мной держите связь. Давайте сюда заключение врачей, направление в военкомат и все документы, которые при вас.

— Ваши документы сначала.

Луценко протянул удостоверение личности. Николай посмотрел, сказал ворчливо:

— Шляпу снимите-ка. Лица лысых шляпа меняет до неузнаваемости.

Луценко покорно подчинился.

— Теперь порядок. Слушаю вас внимательно, Иван Семенович.

— Как вы уже, видимо, догадываетесь, Николай Ануфриевич, я встретил вас не только затем, чтобы расспросить о вашем самочувствии.

— Да. Я понимаю. Готов выполнить любое ваше задание, товарищ старший лейтенант.

— Принято, — произнес Луценко. — Но конкретно о задании пока говорить рано, Николай Ануфриевич. Хотя бы потому, — он кивком показал на палочку, — что при ходьбе вам еще нужно опираться на эту штуку. Мы намеренно попросили госпитальное начальство выписать вас раньше положенного срока. Долечиваться будете в нашей санчасти, куда мы с вами и направляемся.

— А потом, Иван Семенович? — спросил Микитась. — Могу ли я сейчас хотя бы в общих чертах узнать, какого рода будет моя работа? Чтобы уж заблаговременно готовить себя к ней.

— В нашем городе, Николай Ануфриевич, — сказал Луценко, — орудует банда. Так что готовьте себя к ответственному и опасному заданию. Но сейчас ваша наипервейшая задача — быстрее стать на ноги, распрощаться с клюшкой. С ней много не наработаешь… Я буду вас навещать и постепенно введу в курс дела. А там посмотрим…

Николай пытливо глянул на него. В тоне, каким была произнесена последняя фраза, он уловил неуверенность.

— «А там посмотрим» — это как-то, я бы сказал, несолидно звучит.

Луценко хмыкнул. Осторожно обошел колдобину. Штиблеты его были по-прежнему сиятельно чисты.

— Что ж, вы зрите в корень, — вздохнул он. — Пока все темно, Николай Ануфриевич. Подходов к банде нет. Примет нет, кроме самых общих. Если верить приметам — мальчишки орудуют. Странные мальчишки… В притонах не бывают, в карты не играют, с уголовниками не водятся. Стреляют в нашего брата, не вынимая рук из карманов. Безоглядные, стервецы. Потому и говорю — а там посмотрим… Звучит несолидно, но отражает реальную ситуацию.

Луценко замолчал. Они шли неторопливо, думая каждый о своем. Иногда Луценко забывался, убыстрял шаги — Николай не отставал, что давалось ему все-таки с трудом. Оказывается, ходить по булыжнику и ходить по коридорам госпиталя — далеко не одно и то же. Тяжелой своей раны он почти не ощущал, а вот правое колено, лишь касательно задетое осколком, временами давало о себе знать резкой болью на неровностях дороги. Незаметно поглядывая сбоку на Луценко, Николай думал: «Все-таки везучий я человек. Вот и со старшим лейтенантом мне повезло. Ничего ведь не знаю о нем, и сказал-то он всего несколько слов, а в глаза сразу кинулось: надежный мужик, основательный. Есть такие люди, сразу впадают тебе в душу — и все тут. Постараюсь тебя не подвести, дорогой Иван Семенович. Понимаю, вы у себя в угрозыске разработали несколько вариантов борьбы с бандой, один из этих вариантов буду исполнять я. А возможно, мой вариант просто запасной, но предусмотреть надо все, без этого в нашей работе нельзя, тут вы правы».

Уже стемнело, когда они подошли к санчасти. Микитась с благодарностью пожал Луценко руку, сказал:

— Спасибо, товарищ старший лейтенант. Хоть я и перехожу сейчас с одной больничной койки на другую, но это уже не то, что полчаса назад: теперь я при деле.

Луценко, задерживая его руку в своей, ответил дружески:

— Выздоравливай, Николай. Наипервейшая твоя задача тебе хорошо ясна?

— Ясна, Иван Семенович. Сделаю все возможное.

— И я сделаю все возможное, — улыбнулся Луценко. — Глядишь, что-нибудь дельное у нас и получится.

2