Твоя итальянская кровь (СИ)

— В больнице с его бедра брали кожу, снимали слоем, а потом накладывали на область ожога, чтобы тот быстрее затянулся. Он не плакал и не кричал, он орал и выл, а я в этот момент проклинал кого, — Алфи поднял глаза, смотря на меня, — Не Луку, моя

милая, а тебя!

Я вопрошающе вскинула брови.

— А в чем была моя вина, позволь уточнить?

Алфи встал с места, поставил на стол полную пепельницу, а после снял пиджак и швырнул мне.

— Я был влюблен и настроение моё целиком зависело не от погоды, и даже не от обстановки в доме или на работе, оно зависило — от тебя. От одной, блять, итальянской девчонки, что вымотала мне всю душу за короткие шестьдесят девять недель, — отрезал он, наблюдая как я надеваю его пиджак и вдыхаю запах его тела с ткани, что была тёплой, согревая ещё и изнутри.

Повисло молчание, которое никто не смел нарушать.

— Я писала тебе, но…

Алфи взорвался, потому что полоска фитиля уже давно разгоралась и достигла своего предела сейчас.

— Ложь! — рыкнул он, — Ни одного письма за полгода! Ни одного ебаного звонка! Я первым делом подумал, что у меня сломался телефон, но он как проклятый звенел, стоило позвонить кому угодно, говоря мне лишь о том, что дело не в аппарате, дело уже в тебе!

— Алфи, Лука отклю… — начала я снова, но Альфред отрезал меня вновь и вновь.

— Соседский, школьный, мать твою, телеграфный аппарат! Я не поверю, что ты не могла сообщить мне, что скучаешь хоть как-то! — тяжёло дышал он, нервно чиркая зажигалкой возле лица, — Две закорючки в письме! Ты имела возможность, ты не имела желания, мисс Чангретта! — тыкал он в меня пальцами, держа в них сигарету.

Я замолчала, опустила голову, но соглашаться с его доводами не собиралась.

— Ты нашла себе Марко Страфи, что водил тебя за руку, и ты шла! Шла, блять, за ним как за пророком! — цедил Алфи, роняя пепел на пол, — Пока я ждал тебя в Лондоне на каникулы!

— Лука знал обо всем, — прошептала я, не пытаясь заглушить Соломонса, он стих сам, пытаясь расслышать меня.

— Что? — нахмурился он, забыв и о сигарете, что почти дотлела, обжигая пальцы мужчины, но ему было на них наплевать, — Повтори!

Я посмотрела в его растерянные глаза и внутри меня стало пусто, хотя и попахивало лицемерием.

— Лука перехватил все письма, он знал о нас, — дрогнул мой голос предательски, и Альфред опустился на короточки к моим ногам, задевая колени своими пахнущими дымом руками, — Он читал каждое, причём в слух и перед всей акапеллой, пока я стояла как перед судом, ожидая приговора и казни.

Алфи оглаживал моё колено.

— Вся семья слышала, как мы изощрались с тобой в мнимой постели, — с глаз моих брызнули слезы, как бы стирая картинку недавнего прошлого, — С той минуты, как он нашёл письма, он оторвал меня от тебя, а тебя он подорвал, как игрушечную машинку, что хранилась на его столе.

Алфи больно прикусил свою губу, сжимая кулаки.

— Эти сцены нашего «романа» были выставлены на аукцион потех, а я как редкая картина, что изображала в масляных красках стыд и сметение, пока они смеялись и просчитывали траекторию с которой пуля войдет в твой лоб, насколько быстро она пробьёт череп и за сколько жизнь покинет твоё тело, а ты сам — мою жизнь, потому что меня растили как свинью на убой, и скотобойня была не у тебя во дворе, а во владениях Капоне.

Альфред смотрел мне в рот и ловил слова, меняя эмоции лица каждую долю секунды.

— Мне дали выбор: шаг назад и Альфред Соломонс — просто моё глупое и юное прошлое, когда гормоны все говорят сами за себя, а рядом для вида — Марко. Или же, Соломонс прочувствует на себе глубину проникновения пуль пистолета-пулемёта, который Лука часто носит с собой.

Соломонс попятился назад.

— Я расту, живу и дышу, чтобы после лечь под кого-то из Капоне, в руках которого ещё держится власть, а в запасе спрятаны деньги. Меня завещали и акт крещения был актом подписания союза. Иначе, откуда ты думаешь у Луки по сравнению с тобой такой головокружительный успех? Ты стал лишним игроком, который мог помешать, понимаешь?

Альфред встал, закрыв глаза, руки его бились в дрожи, пока губы растерянно смыкались и размыкались, но он не мог подобрать тех самых слов, которые всегда хотел сказать.

— Ты наказал меня, и не совсем по праву, ведь нельзя же всё-таки обвинить гравитацию в том, что люди притягиваются, и нельзя обвинить меня в том, что я невидимыми шелковыми нитями привязала тебя к себе, а ты запутался и не можешь вырваться, как бы сильно этого не хотел.

========== XI. Отчаяние, как ключ от своего же сердца ==========

POV/ВИОЛЕТТА

Последнюю ночь мне не спалось.

Добравшись до особняка Алфи завёл меня в дом и оставил в гостиной на попечение няни, будто я одногодка Луи. А сам он развернулся и побрел к выходу, командуя своими «солдатиками», чтобы те не спали на посту в эту ночь и готовились к нападению.

Мальчик же, к слову, был рад, что ему не придётся коротать вечер в одиночестве и поволок меня за руку в свою комнату.