Твоя итальянская кровь (СИ)

— Играешь с мужиками как умелая кокетка, — шептал я, заводя её маленькие ручонки за голову, поудобнее поправляя под ней подушку, читая в глазах хитрецу и показушно воление.

Она из свирепой тигрицы резко превратилась в ранимого котёнка.

На это я закрыл глаза и коснулся кончиком носа ее шеи. Такая нежная кожа, что пахла сладким запахом какого-то ягодного сиропа, или может кленового. Что-то фруктовое. Я водил носом по её ключицам, но всё не спешил касаться губами, терзая её.

Сердце стучало как бешеное, отдаваясь шумом в ушах и, я стих, убавив гулкость своего дыхания.

Нет, суетится и рвётся из груди не только моё, но и её. Захлестывает так, что сонная артерия на шейке готова лопнуть или разорваться. Я поцеловал её впервые именно туда и получил стук в губы.

— Ааах… — на выдохе пронеслось по комнате её трепетание.

— Тише, — улыбнулся я, потому что мои птичьи права в доме Луки пока никто не отменял, а если ещё на меня обозлится её папаша-приказчик, то полечу я отсюда на всех парах.

Она, наверное, не могла этого допустить, иначе зачем она здесь?

Девушка подняла на меня глаза и губы её припухли в ожидании поцелуя, который я опустил как рассвет на остров, захлестывая нижнюю, затем и верхнюю, оставляя лёгкий блеск от моей слюны.

— Можно ещё? — спросил я ради приличия, и девушка согласилась, сама притягиваясь к моим губам.

Мы слились, и тело её стало совсем податливым. Дрожь помчалась по моему телу, больно покалывая меня собственными мурашками.

Я рванул целовать не только её губы, но и шею, ведя линию между грудей и наконец спускаясь к животу, проводя мокрую полоску языком, заставляя её похихикать.

— Щекотно, да? — поднял я голову, — Или борода колет?

Она улыбнулась так нежно.

— Необычно всё же, — хохотнула она, и я вернулся к своей задаче, забирая в рот полностью левый сосок, добиваясь его твёрдости.

— Побежало тепло к низу, однако, да? — спросил я из любопытства, и она кивнула, а я принялся за правую сторону, — С грудью я готов таки играться часами, если честно.

Я замер в наслаждении, делая сосательные движения, чувствуя как безумно зарывается в мои волосы, как теребит пряди и как поглаживает мою шею. Руки мои пошли в ход. Я ласкал её подушечками пальцев везде, где только можно. А можно было везде, пока она искала мои губы, собираясь получить поцелуй и чувство нужности. И я не заставил её ждать, снова совершая движения губами и языком, гуляя в её устах.

«Готова, разогрета» — решил я, но девушка внезапно попыталась встать, словно забыла что-то сделать, растерянно прикрывая глаза.

— Что-то не так? — спохватился я целуя ее в шею, возвращая на постель, намеренный проучить вертихвостку.

— Может, всё-таки и не надо, — промолила она меня, и я посмотрел в глаза.

— Как это не надо? Надо же, да? — и я впился в её грудь, изредка поднимая взор, — Ну же, давай, я же знаю что тебе хорошо… Ты же за этим пришла?!

Сладкий стон сорвался с её губ и она вскрикнула от хлесткого шлепка по груди, от чего последняя закачалась как из желе.

И в этот момент моя рука скользнула по ее телу и схватила за ягодицу, прижимая к себе вплотную. Я приподнял её тело над кроватью, дергая на себя. Девушка вцепилась в железные прутья и приглашающе развела их.

«Плевать на сифилис, » — думал я, рывком входя в ждущее меня тепло, «Хочу её, даже если сам заболею и сдохну!» тут же взрываясь внутри горячей волной, содрагаясь над её криками и пульсацией лона, закрывая её ротик ладошкой, чтобы приглушить бурное утро.

Проснулся я как в пубертатном периоде, поправляя и отлепляя мокрые и липкие трусы от тела, со стоном в подушку.

Через час я вышел на улицу. Голова была тяжёлая, даже чугунная. Я побрел к саду, протискиваясь между деревьев, наблюдая за крупными фруктовыми деревьями. Всё то же пение птиц, что и во сне и всё та же нимфа, что ловко дёргала абрикосы с ветки, щеголяя в своём белоснежном платье.

Это сон?

Я подошёл ближе и встал под деревом и её подолом, наблюдая, как она ловко перескакивает с ветки на ветку, чтобы собрать более спелые плоды.

— АЙ! — сорвалась тонкая ножка с сука и девчонка рухнула в мои руки, зацепишись ножкой о ветки, заметив меня. Она поцарапалась о ствол и откинулась в моих сильных объятиях, которые оказались очень даже кстати.

Я помог ей встать на ноги, сердце забилось, как бешено, и в чувство меня привела хлесткая пощечина, от которой я потупился и покачнулся.

— Эй, блять! За что, а?! — потёр я лицо, — Я вообще-то тебе не мальчик тут, да?

— Настоящие мужчины под юбку не заглядывают, мистер Соломонс! — я нахмурился, откуда она меня знает, — Берегитесь от моего страшего брата вендетты! — сверкнула она глазами, одергивая низ платья и исчезая с абрикосом в руках, громко и злобно им хрумкая.

***

Алфи сидел на диване в кабинете, потирая бровь. Без минуты десять, а девчонки не слыхать и не видать.

Неужели она струсит? Неужели не придёт? Неужели ей не нужен собственный ребёнок?

В дверь дважды постучали, и еврей вскинул голову. В проёме появилась Виолетта, опуская взгляд в деревянный пол.