Твоя кровь, мои кости

— Ты злишься на меня, — сказал он. — Это хорошо. Гнев — движущая сила. Держись за него. Прижми его к груди и двигайся быстрее. И, может быть, ты выберешься отсюда живой.

— Ты же не собираешься умолять меня отпустить тебя?

— Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я умолял?

Слеза скатилась по ее щеке. Еще одна. И еще. Она позволила им упасть, и белый ясменник раскрылся у ее ног.

— Я хотела, чтобы ты любил меня, — призналась она. — Но думаю, ты не знаешь, что это такое.

От ее слов у него защемило в животе. Трава склонилась вокруг нее, превратившись в перья. Он никогда не забудет выражение ее глаз, даже когда все, что останется, — это темнота.

Даже когда мир сгорит дотла.

С колотящимся сердцем он наблюдал, как она повернулась к нему спиной. В прошлый раз, уходя, она брыкалась и кричала. На этот раз она высоко держала голову. И не оглянулась.

Он не знал, что хуже.

22. Уайатт

Деревья в конце подъездной дорожки стояли в тишине. Они поднимались из земли тонкими, лишенными ветвей стволами, словно древние стражи, охраняющие ворота. Уайатт стояла в траве по колено и вглядывалась в темный туннель дороги. В желудке у нее все распирало, гноилось и саднило. Лихорадка охватила ее так сильно, что стучали зубы.

В последний раз, когда она так выходила, на нее напал мимикрирующий. Выпотрошил и оставил умирать. Больше такого не повторится. Она этого не допустит.

— Гнев — движущая сила, — сказал ей Питер. — Держись за него.

И она так и сделала. Сжав кулаки, сдерживала гнев, пока он не превратился в узкое место в ее сердце, стянувшись в твердые сгустки силы, которые заставили ее видеть звезды. Она позволила гневу захлестнуть ее. Предательство. Ложь. Долгие годы обмана. Открытая могила Джеймса Кэмпбелла, взгляд Питера, холодный и опустошенный, как лед. Это наполняло ее все больше и больше, пока она не была близка к тому, чтобы выплеснуться наружу.

Ее план был прост: она должна была следовать по узкой грунтовой дороге, пока не доберется до первого перекрестка. Оттуда нужно было резко повернуть направо на асфальтированную дорогу. Там были дома. Соседи. Телефонные провода, трансформаторы и скрученные пучки кабелей Wi-Fi. Она найдет связь и позвонит матери.

С того места, где она стояла, кроны деревьев казались странно темными. Подгоняемые порывами ветра, верхние ветви щелкали друг о друга, как когти. В этом было что-то зловещее. Она напряглась, прислушиваясь к раскатам грома за спиной.

Действуй быстрее.

В тот момент, когда она ступила на тропинку, ветер стих. Ей показалось, что она вышла за пределы времени, мир словно остановился. Птицы не пели. Жуки не стрекотали. Ничто не шелестело, не летело и не щелкало.

Она шла по дороге, наблюдая, как зеленые бутоны пробивают свои головки сквозь спутанный ковер прошлогодних осенних листьев. При виде бледно-желтых первоцветов, распускающихся у ног, ее гнев превратился в восхищение. До сих пор все, во что ей удавалось вдохнуть жизнь, было пропитано гнилью. Прорастало смертью. Но это? Тут было что-то новенькое. Оно было прекрасно. Она стояла на тропинке, как вкопанная, и смотрела, как на ближайшем бревне раскрывается гроздь белых кровохлебок.

— Уайатт! — Звук ее имени прозвучал как выстрел. Она замерла, ее сердце пропустило удар. Где-то над головой послышалось хлопанье крыльев. Послышались шаги, тяжелые и быстрые, а затем прямо у нее за спиной раздался голос. — Я знаю, ты меня слышала. Не притворяйся, что нет.

Она со всех ног помчалась по дорожке, сжимая раскаленный добела очаг боли в животе.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, Уэстлок!

Крик обрушился на нее. Она споткнулась о корень, удержалась на ногах и двинулась дальше. Быстро. Быстро. Быстро. Прямо за ее спиной раздался влажный и сдавленный голос Мики Барклая.

— В чем дело? Боишься смотреть мне в глаза?

— Прекрати. — Она зажала уши руками. — Перестань.

— Ты сделала это со мной, — произнес этот невозможный, захлебывающийся голос. — Ты сделала это, так что повернись ко мне лицом.

— Ты ненастоящий. — Она пошла быстрее, пробираясь сквозь увядающий ковер колокольчиков, лепестки липли к ее ботинкам. — Тебя здесь нет.

Холодное дыхание коснулось ее затылка. Она снова споткнулась, зацепившись ногой за камень, и бросилась бежать. Высоко над деревьями разверзлись небеса. Вокруг нее с серебристым шипением закапал дождь.

Она поняла, что это ее рук дело, и осознание этого чуть не сбило ее с ног. Ее скрутило от ужаса, тошноты и злости, под кожей, и мир ответил ей тем же — равномерным толчком между биением ее сердца и биением земли.

Крики прекратились так же внезапно, как и начались. Она не замедлила шага. Продолжала бежать, легкие горели, волосы от дождя прилипли к щекам. За поворотом тропинки она врезалась в чье-то тело. Она тут же отшатнулась, слишком поздно узнав аккуратный костюм хранителя костей с лацканами, украшенными перьями.

На этот раз на нем была маска. Это была волчья морда — выбеленная и с красивыми клыками. Откинув раскрытый зонт, он одарил ее джентльменской улыбкой. Из пустых глазниц маски на нее уставилась пара человекоподобных глаз.