Твоя на одну ночь

И я, конечно, понимала, что они хотят от меня. Точнее, те, кто заказал мой побег. То самое средство отца, его разработки. И, наверное, сейчас от Ника с Джеймсом требовали именно полимер. Только… Они его ни за что не получат, и одна из причин – свидетели, а это мы, априори долго не живут. А самая главная и важная причина – это дело жизни отца, за которую он заплатил дорого, слишком дорого. И, думаю, Джеймс не отдаст им флакончик. Я ему верю, полностью и безоговорочно.

Из размышлений вывел скрип старой железной двери…

Зажмурилась, сильнее прижимаясь спиной к стене. Дурнота поднялась к самому горлу, а от былой собранности не осталось и следа. Я боялась открыть глаза и вновь увидеть их. Дико боялась.

– Элизабет…

Этот голос я бы узнала из тысячи других – сильный, глубокий и родной.

Распахнула глаза, чтобы удостовериться, не послышалось ли мне.

Он был одет в простые брюки и толстовку, вид уставший – в бесконечно карих глазах застыла злость, губы поджаты.

Всхлип вырвался из моих губ совершенно невольно. Как и слезы из глаз.

За секунду мужчина пересек расстояние между нами, осторожно поднял меня со стылого пола, прижал к себе. Настоящий, теплый, не мираж и не сон.

Он был реальным – я могла его трогать, ощущать под щекой бешено бьющееся сердце, впитывать в себя жар тела и вдыхать до боли знакомый запах.

Он не был миражом.

Он пришел.

– Лиззи, что болит? – я чувствую его ладонь на спине, где рубашка порвана. – Они…

Я покачала головой, обнимая сильного Джеймса. Который не оставил меня в беде, который спас меня, который… Остальные мысли просто утонули в потоке слез. А Джеймс что–то шептал мне, гладил спину, куда–то нес на руках, при этом прижимая мою голову к своей груди.

А мне до сих пор не верилось, что все осталось там, далеко позади, в каменном мешке из безысходности вперемешку с бетоном. Что мой кошмар кончился.

Пришла немного в себя уже в машине. Но все равно ладони подрагивали, а я не могла надышаться. Глубоко вздыхала, рвано выдыхала, чтобы вновь вздохнуть воздух – чистый кислород, без боли и отчаяния. Мысли же в голове прыгали, перескакивали, образуя кашу с комочками.

– Лиззи… – мной же надышаться не мог Харрисон.

Сначала он, едва донес до автомобиля, посадив меня на переднее сидение, сам устроился за рулём, чтобы побыстрее увести нас отсюда. Ну а потом остановился на какой–то парковке, с минуту смотрел в никуда, сжимая ладони, и потом хрипло прошептал “иди ко мне”. Теперь я сидела в кольце его рук, а Джеймс, несмотря на то, что вся моя одежда испачкалась, обнимал меня крепко–крепко и целовал мои спунные волосы.

И мы молчали.

Сейчас слова нам были не нужны. Каждый из нас переваривал случившееся в голове.

Мне было достаточно тишины, кольца его рук и объятий, что словно говорили – я всегда буду рядом. Никакие слова не заменили бы этот момент – трепетный, с горечью, но я как будто бы ощущала как что–то зарождается в нас, что–то стремится ввысь. Что–то определенно хорошее, потому что иначе не могло быть.

Слова нам были не нужны, ведь прикосновения лучше передавали весь спектр чувств.

“Признаюсь, я испугался за тебя”, – он сжимает мои ладони, подносит к губам и невесомо целует каждую.

“А я за тебя”, – шепчет моя легкая полуулыбка, когда я смотрю в его глаза.

“Я защищу тебя”, – объятия становятся крепче.

“Я верю”, – а это можно прочесть по моим губам.

Глава 12.

Последствия бывают у всех поступков – начиная от хороших, заканчивая плохими.

Все имеет цену. И за все, соответственно, надо платить. А размер платы и время получения расчета уже выбирает жизнь. Кому–то счёт предоставляется сразу, а кому–то спустя десять лет, когда человек уже не ожидает ничего.

Все имеет цену. Это понял и мистер Абсани.

Однако он мог заплатить – тысячами, миллионами, миллиардами, только у жизни и так все есть. Ее не купишь за цветные бумажки со всего мира, не заставишь заткнуться выстрелом, не закроешь рот и не запрешь.

За все надо платить. И плата иногда не имеет размера и ограничений.

Малик Абсани ни в чем себе не отказывал. Никогда. Потому, едва узнал, что разработка у его людей, ему захотелось плюнуть на могилу наивного Скотта. Очень наивного, раз думал, что сумеет припрятать препарат. К тому же, раз есть личный самолет, то можно со всем комфортом слететь, пусть и на другой материк. К тому же, надо забрать необычный полимер и отвести в закрытую лабораторию – это дело он никому и ни за что не доверял. Пускай все хранится пока в железном сейфе после проверки, а так, он сам.

О, ещё надо женушку проведать, обрадовать ее. И наказать тоже – не справилась с таким простым, по сути, заданием. Зря только с ней возится и время теряет.

– А быстрее нельзя? – недовольно спросил Малик у своего постоянного водителя, не отрывая взгляда от серого города за окном.

– Я постараюсь, – односложно ответил тот. Мужчина не один год проработал у восточного миллиардера, так что уже наизусть знал, что да как говорить, чтобы не потерять работу и со свистом не вылететь из иерархии современности.