Твоя навеки

За свою жизнь Мик принимал участие в бес­численном количестве празднеств, праздников и вечеринок по случаю завершения успешной операции, по случаю женитьбы друзей, по случаю рождения их детей. Но никто и никогда не празд­новал что-нибудь с ним одним, только с ним. Не бы­ло такого случая, и все тут!

— О'кей,— сказал он, подозрительно часто мор­гая.— Что именно ты хочешь предложить?

Фэйт вдруг покраснела и прикусила губу.

— Вообще-то, со стороны все это должно вы­глядеть ужасно.

— Что именно? О чем ты?

— Ну-у, ужасно ведь так радоваться из-за того, что кого-то посадили в тюрьму.

Мик улыбнулся и отбросил с ее лба прядь не­покорных волос.

— Фэйт, если бы ты после всего пережитого пошла в тюрьму и застрелила его как бешеную со­баку, никто, думаю, не осудил бы тебя. А ты стесняешься своей радости.

Фэйт осторожно покосилась на него.

— Ты действительно так думаешь?

— Ну, конечно. Уж по крайней мере маленький праздник по случаю долгожданного избавления от Фрэнка тебе явно не повредит. Ну что касается ме­ня, то за шампанским дело не станет. Но, может быть, нам лучше съездить в ресторан Ларами и там отметить это событие?

— Отлично, но сперва съездим ко мне домой, я переоденусь. Не могу же я ехать в ресторан в таком виде, как сейчас?

А-а, черт, подумал Мик. Нет никакого способа выкрутиться и уйти от ответа. Откинувшись на по­душки, он привлек ее к себе, исподволь наблюдая за выражением ее лица, на котором были написаны ожидание и радость.

— Фэйт, боюсь, что с переодеванием ничего не выйдет. Фрэнк всю твою одежду... попортил...

Радость поблекла, уступив место слишком зна­комому страху.

— Попортил?..— с дрожью в голове спросила она.— Неужели всю? Конечно, ее там не так много, и я смогу... Как, всю мою одежду?

Она закрыла рот рукой и стала бледнее мела.

— Что он с ней сделал? Сжег? Однажды уже так было... Так он ее сжег?..

Мик стиснул зубы и отвел глаза в сторону.

— Он ее... порвал в клочья,— после некото­рой паузы сказал он, ухватившись за слово «порвал» вместо другого — «порезал».— В любом случае, это не проблема. Одна смена одежды у тебя есть, а пе­ред рестораном мы вполне можем заехать в магазин готового платья и купить тебе что-нибудь новень­кое.

— Мик,— оборвала она его вдруг, и он увидел, как по щекам ее заструились слезы.

— Да, пусть Дочь Луны говорит,— полушутли­во сказал он, осторожно поглаживая ее по голове.

— У меня такое ощущение, что этот ужас ни­когда не кончится. Никогда!

— Кончится. Поверь моему слову. В конце кон­цов его уже поймали, и он сидит в тюрьме.

— Он и раньше сидел в тюрьме, но и тогда я не чувствовала себя в безопасности.

Против такого довода возразить было трудно.

— Я тебя понимаю,— сказал Ник угрюмо.— И на это могу сказать тебе одно: положись на меня.

— На твоем месте я бы обязательно взял этот свитер,— объявил Мик, подходя к примерочной. Лицо приторно улыбающейся продавщицы тут же перекосилось, словно она проглотила жабу. Только слабоумный не прочел бы в ее гримасе ужас и от­вращение к этому верзиле индейцу, с которым такой маленькой и хрупкой куколке приходилось иметь дело.

— Мне он тоже кажется довольно симпатич­ным,— согласилась Фэйт.— Но он слишком до­рогой. Лучше я возьму голубой.

— Но бледно-лиловый — твой цвет.

Фэйт подняла глаза, и лицо ее озарилось бла­годарной улыбкой.

— Ты так думаешь?

— Не думаю, а вижу. Позволь, я куплю его для тебя, ну, скажем, в качестве рождественского по­дарка.

— Но до Рождества...

Мик неумолимо мотнул головой.

— Если ты не согласишься сделать это сейчас, мне придется специально приезжать сюда завтра. Тебе не жалко моего времени?

Он отступил назад, и продавщица шарахнулась от него, как от Кинг Конга.

Когда он загружал покупки в багажник «блейзе­ра», Фэйт спросила:

— Что случилось вдруг с этой продавщицей? Она же вначале казалась такой приветливой.

Мик захлопнул багажник, запер его и только после этого взглянул на Фэйт.

— Полагаю,— сказал он тихо,— девушка не слишком любит индейцев.

Фэйт онемела от возмущения и невольного чув­ства вины. Мик подождал немного, пожал плечами и открыл дверцу машины.

— И часто тебе приходится с этим сталкивать­ся,— спросила она.

Мик на мгновение обернулся и кивнул.

— И ты так спокойно говоришь об этом.

— С тех пор, как я вышел из подросткового воз­раста — да!

— Но как же ты можешь...

— Золотая моя, злость в таких вопросах мало помогает. Ну хватит, если ты не передумала появ­ляться на людях в обществе страшного великана- индейца, пойдем поищем себе столик в ресторане.

Фэйт не передумала, и когда десять минут спус­тя они входили в зал ресторана, рука ее крепко сжимала локоть Мика, а подбородок был вызываю­ще приподнят. Вот сила духа, с восхищением по­думал Мик. А с виду она кажется такой хрупкой и беззащитной.

Мик уже не раз бывал в этом ресторане с друзья­ми и знал, что здесь ему не придется сталкиваться с махровым расизмом. Не то, что его сильно сму­щала такая перспектива, просто не хотелось пор­тить настроение Фэйт.