Твоя поневоле

Несмотря на жестокую реальность, я по-прежнему вжимаю промежность в его член, ощущая себя при этом втоптанной в грязь. Использованной. Если бы меня пустила по кругу рота дембелей, я бы и то не чувствовала себя настолько униженной.

Он знал, что я блефую. Знал — и с удовольствием мне подыграл.

— Лучше убей меня, — закрываю глаза и обессиленно опускаю руки. — Убей, правда. Ты уже поимел меня, что тебе ещё от меня нужно?

Ребро ладони случайно касается чего-то инородного на его боку, и я опускаю глаза — над ремнём джинсов аккуратно приклеена широкая полоска пластыря.

— Бешеная кошка поцарапала, — он тоже смотрит на пластырь, и его лицо озаряет неуместно счастливая улыбка.

Безумец. Сумасшедший мальчик-мужчина.

Его руки умело скользят по моим бёдрам, животу, груди, лицу. Ласково гладят меня по влажным волосам. Так, словно совсем ничего не произошло. Словно не его член упирается сейчас через джинсы в мою вагину.

— Не пытайся больше меня обмануть, хорошо? Ты серьёзно думала, что я словно сопляк потеряю бдительность, и мы поменяемся местами? Хотела приковать меня наручниками к кровати, украсть мой телефон и удрать?

— Хотела. И хочу! — отпираться нет смысла.

— То, что хочешь — это я вижу. У меня все джинсы из-за тебя теперь мокрые.

— Ублюдок, — мои губы тоже растягиваются в безумной улыбке.

Разве сумасшествие заразно?

Видимо, да.

Он утыкается лицом в моё плечо и, подцепив губами спущенную лямку, возвращает её на законное место. Очередной сеанс укрощения строптивой закончен. И победу ожидаемо снова одержал он.

Кто его этому научил? Кто научил его так тонко манипулировать желанием женщины?

Он не просто красивый псих, он опасно красивый псих. Его эротический магнетизм — самое страшное оружие.

— Есть хочешь? Или как утром — всё на ковёр?

Перевожу взгляд на поднос — там две тарелки с жареным стейком, миска с салатом и заварник, расписанный гжелью.

— Почему две порции?

— Терпеть не могу есть один.

А потом мы сидим друг напротив друга: я на краю кровати с подносом на коленях, он с тарелкой в руках на полу, и, глядя друг на друга, молча поедаем свой поздний остывший ужин.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Часть 18

* * *

Рука затекла так, что кажется, будто произошла безвозвратная атрофия мышц. Я выйду отсюда калекой! Умалишённой седой калекой!

Я проснулась сильно не в духе, так что снова готова рвать и метать. После того, как мы вчера поужинали, Кай снова прицепил меня к кровати, объяснив это тем, что так надо.

Так. Мать твою. Надо.

Грёбаный извращенец!

Может, он действительно ловит кайф, ощущая себя властным господином? Быть может, он прямо сейчас смотрит на моё беспомощное положение и дрочит? А что — установил где-то скрытую камеру и наслаждается своей безумной игрой.

И вдруг всё-таки нет никакого сакрального смысла моего тут нахождения, и я действительно здесь случайно? Например, я похожа на его бывшую-суку, и он решил выместить злость на той, которая так похожа? Или, допустим, на его мать, которая его избивала, или бросила, или занималась непотребством при маленьком сыне. Судя по тому, что он однозначно поехавший — это совсем не исключено. Чужая душа — потёмки, а душа Кая и вовсе густые непролазные дебри.

Ясно одно — я устала. Я хочу домой. Я хочу обнять своего ребёнка! Мне до смерти надоела эта унизительная роль собаки на привязи.

— Кай! Кай!!! — кричу в пустоту странной доисторической комнаты, и голос мой впитывает лепнина на потолке, ковёр ручной работы, тяжёлые портьеры, которые он любезно раздвинул, позволив мне любоваться густой зеленью за окном и пробивающимися сквозь её кружево робкими лучами солнца.

— Кай, ты оглох?! Я хочу в туалет! Сними уже эти сраные наручники! — кричу уже громче, и ответом мне снова становится лишь звенящая тишина.

Время часов восемь утра — не больше. Он там преспокойно дрыхнет, когда я сижу на цепи, словно провинившаяся бешеная шавка. А я себя сейчас такой и чувствую — я в бешенстве! Он заставил меня вчера ощутить себя круглой идиоткой, а я очень не люблю, когда меня держат за дуру.

Он видел, как я хочу его, и он хотел меня не меньше, но намеренно лишил обоих этого удовольствия. Из какой хреноматрицы сделан этот психопат?! Его выдержка не просто железная, она железобетонная!

Да, если бы всё произошло, сегодня я бы об этом страшно жалела, но, видит Бог, если он был вчера чуть настойчивее, я бы не удержалась и точно пересекла грань. Мы бы однозначно переспали. Но вместо оргазма он решил унизить меня, заставил припомнить брошенную когда-то в порыве фразу. Он упивался своим положением доминанта. А эта ситуация с ключом…

Самоуверенный породистый щенок! Кем он себя только возомнил?!

— Кай!!! Кай! Ты что, реально оглох?! — ору уже что есть силы, грохоча браслетом наручников о спинку кровати. — Выпусти меня! Я хочу видеть своего сына! Я хочу с ним поговорить, прямо сейчас! Ты меня слышишь?!

Равнодушная могильная тишина.

Ещё один извращённый метод моей дрессировки? Сделать вид, что я пустое место. Ноль. Призрак. Ничто.