Твоя поневоле

Родители — его ахиллесова пята, он меняется, когда речь заходит о них. Если правильно использовать эту пробоину в его кажущейся броне, то можно почерпнуть массу полезной информации, которая мне однозначно пригодится.

— У меня есть для тебя видео твоего сына, — не поднимая глаз, говорит Кай и, достав из переднего кармана джинсов телефон, небрежно бросает его мне. Перехватываю последнюю модель супер-крутого гаджета на лету и оживляю экран. С него на меня смотрит застывшая, чуть смазанная улыбка Миши. Дрожащим пальцем жму на треугольник Play.

— Мишенька, скажи маме привет, — доносится женский голос за кадром, и Миша, оторвавшись от огромной коробки с конструктором Лего, улыбается:

— Пиет, мама, — машет ладошкой и возвращается к своему занятию. Так, словно его совсем не волнует, что самого родного человека нет рядом, словно чёртовы пластмасски ему важнее!

Быстро моргаю, чтобы не зареветь.

Ему там очень хорошо — это видно. На светло-бежевом ковре рассыпано море игрушек, он чисто одет, весел и всем доволен. Ему не нужна мама, ему хорошо с чужой тётей в чужом доме!

И тут же укоряю себя за глупое проявление материнской ревности. Ему всего лишь два года, он многого не понимает. Его привезли туда, где вкусно кормят и куча интересных игрушек, его никто не обижает — больше ему ничего не нужно. Наверняка ему сказали, что мама скоро придёт. Два года — возраст гибкий, дети готовы всё сказанное принимать на веру. Он просто спокоен, он насколько мал, что верит всему, что говорят взрослые. Даже если эти взрослые — его враги.

Смотрю на своего сына и всё-таки не могу удержаться от слёз, а затем незаметно поднимаю глаза на спокойно поглощающего обед Кая. Надеюсь, у него был очень веский повод поступить так, как он поступил.

— Прощайся с мамой, — говорит голос, и Миша снова машет ладошкой:

— Пока-пока.

Видео застывает на куске стены. Обои в голубую полоску. Снова они. Где я могла их видеть? А в том, что я их где-то видела, не может быть никаких сомнений. И тут же мысли переключаются на обладательницу голоса за кадром. Тембр молодой, но явно не подростковый. Скорее, голос как у женщины слегка за тридцать пять. Может, чуть-чуть за сорок.

Наш мальчик любит дам постарше?

— Кто она? — отставляю тарелку в сторону. Аппетит пропал окончательно.

— Кто — она? — интенсивно пережёвывая, переспрашивает Кай, либо действительно не понимая, о ком идёт речь, либо виртуозно прикидываясь.

— Мэри Поппинс моего сына. Кто она? Твоя любовница? Подельница? Или её ты тоже держишь прикованной к кровати?

— А если любовница, то что с того? Ревнуешь? — запальчиво, совсем по-пацански.

— Да мне плевать, в кого ты засовываешь свой отросток, я хочу знать, с кем находится мой ребёнок! — выпаливаю чересчур агрессивно и ругаю себя за несдержанность.

Но его, похоже, мой тон только забавляет:

— А врать нехорошо. Сына ты тоже обманывать учишь? — вытирает рот салфеткой и небрежным комком бросает её на пустую тарелку. Мгновение — и в его руках оказывается неизменная пачка сигарет. Словно из ниоткуда.

Если его убью не я, то его угробит никотин.

— А в чём состоит мой обман? По-твоему, мне плевать, с кем сейчас Миша?

— Нет, здесь ты сказала правду, а вот в остальном… — он глубоко затягивается и машет кистью, туша спичку. — Отросток? Всё равно в кого? Кажется, кто-то лукавит.

Складываю руки на груди и откровенно нарываюсь:

— Помешанный на своём члене ублюдок.

— Истеричка, — в тон мне ровно парирует он, и уголки губ едва заметно взмывают вверх.

Вытянув длинные ноги в драных на коленях джинсах, Кай откидывается назад, упираясь локтями в мягкий напольный ковёр.

Когда он такой: расслабленный, игривый, он кажется обычным молодым парнем, красавчиком и балагуром. Но когда в его глазах пляшут черти, он превращается в совсем другого Кая.

Раздвоение личности? Истории известны подобные случаи. Билли Миллиган — внутри того их вообще уживалась хренова туча и каждая с приветом.

Он неторопливо курит, сладкий дым никотина проникает в лёгкие, и я вспоминаю, как это было прекрасно — затянуться утром с чашкой крепкого кофе в руках или ночью после хорошего секса. Я никогда не была заядлым курильщиком, но иногда тонкий Вог однозначно скрашивал времяпрепровождение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На первом же свидании — это было на восемьдесят девятом этаже ресторана Москва-Сити, Игорь поставил мне непререкаемое условие: никаких сигарет, никакого крепкого алкоголя и уж тем более никаких запрещённых препаратов. Боже упаси! Он был помешан на здоровом образе жизни, на полном серьёзе собираясь прожить минимум до ста лет. И надо отдать ему должное, здоровье его действительно было отменным. За почти пять лет нашего романа я ни разу не видела его больным и даже уставшим. Всегда свеж, полон распирающей энергии.