Твоя поневоле

Женатый любовник, который совратил малолетнюю троюродную сестру. Женщина, которая свела счёты с жизнью, в том числе косвенно и из-за меня тоже. Сын женатого любовника, который украл когда-то не только мою телесную оболочку, но и мою порядком прогнившую душу…

— Натали, — протягивая руку, напоминает о себе Кай, доверчиво заглядывая в глаза.

Ласковый покладистый Кай. Спутанные после сна немного вьющиеся вихры на макушке, широкие плечи… Слишком широкие для его столь незрелого возраста. Крепкое оформившееся тело и красивые руки убийцы собственного отца.

— Открой их, я просто оденусь, — снова возвращает с небес на землю.

Подхожу ближе и подрагивающими пальцами пытаюсь достать ключ из заднего кармана джинсов. Руки не слушаются и мозг сигнализирует только одно — не делай этого, но я делаю. Опускаю ключ в скважину и спустя мгновение "браслет" с тихим щелчком отпускает его запястье.

Не успеваю сделать шаг назад, как его уже свободные руки оказываются на моих щеках.

Рывок — и я стою придавленная к стене.

Широко расставив ноги он своими бёдрами фиксирует мои и, сняв с моих волос резинку, с упоением путается пальцами во всё ещё немного влажных после утреннего душа прядях.

— Всё, что угодно, только не твой страх, — прикрыв веки шепчет он и проводит носом по моей ключице, с наслаждением втягивая аромат. — Не бойся меня.

Его руки скользят за мою спину и, приподняв футболку, горячие пальцы касаются наэлектризованной его близостью кожи.

Я не надела бюстгалтер и сейчас его ладони молчаливо благодарят меня за это упущение. Он гладит мою грудь, ласково, но требовательно, а поцелуи на моей шее — не просто поцелуи, они словно печать. Роспись на собственности.

Почему именно он — мальчик-мужчина, который моложе меня на целую треть жизни?

Почему не сосед снизу, не бывший одноклассник, не Проскуров, в конце концов?

— Убьёшь меня? — шепчу в его обнажённое плечо и издаю унизительный стон, когда его рука проникает между моих ног.

— Если только задушу. Любовью.

Он разворачивает меня лицом к стене, и я беспрепятственно позволяю ему стянуть с себя джинсы вместе с бельём. Он вошёл быстро и сразу на всю свою довольно внушительную мощь, внизу живота стало больно и… так томительно сладко одновременно.



Каждое его движение немо кричит: ты моя! Только я буду брать тебя, поняла?!

И моё тело, набухающее в своём эпицентре тягучей негой безропотно принимает его власть. Мне так хорошо, Господи, как же мне с ним хорошо…

— Я люблю тебя, — шепчат его губы, и то, что так долго томилось внутри расходится горячими волнами по телу, а спустя мгновение я чувствую, как он изливается внутри меня.

Я ощущаю лопатками, как бешено бьётся его сердце, ощущаю влажность вспотевшей кожи и пульсацию Мужчины внутри себя.

— Я люблю тебя, — вплетается в волосы и лёгкой рябью тонет в свежести раннего летнего утра. — Люблю тебя, Натали.

И мне хочется ответить: "я тебя тоже!" — но я молчу, потому что мне нельзя его любить.

— Если родится девочка, мы назовём её Ева.

— Я принимаю таблетки, — обрываю его фантазии и выскальзываю из кольца уже расслабленных рук.

Сладость оргазма сходит на нет и первенство снова берёт разум. Только где он был, когда я стонала минуту назад?

— Ты не принимаешь таблетки, — нахально уверенно.

— Принимаю. Можешь посмотреть на верхней полочке в ванной.

— Я спустил их ночью в унитаз, прости.

Оборачиваюсь и с силой отталкиваю его от себя.

— Какого чёрта ты решаешь за меня такие вещи? Кто дал тебе такое право?

— Потому что я хочу от тебя детей.

— А я от тебя — нет, — раздражённо натягиваю бельё и понимаю, что так дело не пойдёт, Он всё ещё во мне… — Я в душ.

— Я с тобой.

Обречённо машу рукой. Делай что хочешь. Я устала выматывать себя мыслями, я устала продумывать ходы, я устала чего-то бояться.

* * *

Мы стоим тесно прижавшись друг к другу под тёплыми струями тропической лейки, изучая глазами лица друг друга, а руками — тела.

Сколько бы я не трогала эти плечи, не касалась короткостиженного затылка и крепкой шеи, не любила его губы — мне мало. Мне его мало, и чем больше я узнаю его тело, тем сильнее нуждаюсь в прикосновениях к нему. Он словно огромный магнит тянет меня к себе, а притянув уже не отпускает.

Он целует меня ласково и в то же время властно, сочетание прежде не встречаемое мной в мужчинах. Я же целую его — запоминая жар языка и изгиб губ, словно хочу вобрать его в себя, словно в последний раз.

Может, потому что я знаю, что этот раз и есть последний?

Хотя сколько уже было этих "последних аккордов"… Смешно.

Мы стоим так долго, не шевелясь, и я стояла бы так вечность, смотря в его глаза-озёра не думая ни о чём. Но он первый нарушает хрупкое молчание.

— Значит, ты всё решила? — вода затекает ему в рот и уши, но он игнорирует её потоки, не сводя с меня глаз. Его мокрые ресницы трогательно слиплись и мне так хочется коснуться их губами…

— Да, — поднимаюсь на цыпочки и целую покрывшиеся лёгкой щетиной щёки, скулы, крошечный шрам.

Он ничего не отвечает, просто закрывает глаза и, опустив голову, позволяет мне оставлять на своём идеальном лице метки.

— Навещай меня. Хотя бы иногда. Обещаешь?

— Кай…