Она опустила глаза вниз и даже растерялась. Оказывается, Елена Николаевна держала ее за руку. Сухая рука с единственным колечком на безымянном пальце. Серебристый однотонный маникюр, на ногтях среднего и безымянного пальцев абстрактные черные линии. Ни страз, ни камней, ни цветочков. Теплая рука. И Карина испугалась этого тепла, потянула на себя руку. Учитель оглянулась и впервые за этот день встретилась с ней глазами. Тимкины глаза. Льдисто-голубые. И Карина отвернулась.
Потом в кабинет влетел отец. Быстро выхватил ее взглядом, выдернул из кармана паспорт.
— Клинкин Андрей Алексеевич, — быстро сказал он следователю.
Он сел на стул по другую руку от дочери. Теперь Карина была защищена. С одной стороны — отец, с другой — классная. А потом Елена Николаевна ушла. А Карина осталась с отцом. Он ее за руку не взял. Не подумал. Или стыдился. Только рука, лишившись тепла, мерзла…
Ей было так больно, так плохо, что хотелось уйти куда-нибудь… Вот она и ушла. Последнее воспоминание связано с другой квартирой. Каким же образом она попала сюда, и вообще чья это комната? И тут взгляд уловил в зеркале фоторамку, стоящую на верхней полке стола. Карина, силясь рассмотреть, кто изображен на фото, шагнула к зеркалу и даже вписалась в него лбом. В голове тут же разбилась хрустальная люстра… С фокусом сегодня вообще какая-то беда, картинки дрожат и видятся нечетко. Карина прикрыла ладонью правый глаз, картинка размылась.
Девушка отступила от шкафа, потирая лоб, и оглянулась. Подошла к столу, протянула руку и взяла фоторамку в руку. Зажмурила правый глаз, пригляделась к фото и в следующую секунду едва не выронила рамку. На нее с верхней ступеньки пьедестала, улыбаясь во все тридцать два, смотрел человек, которого она меньше всего хотела бы видеть. Девушка еще раз обвела комнату глазами.
— Уваров. Это зашквар!
— Проснулась? — раздалось сзади, и Карина вздрогнула, узнав голос. Оглянулась и обомлела.
Елена Николаевна в домашней одежде стояла в дверях, держась одной рукой за косяк, второй за ручку двери и улыбалась.
— Пошли, артистка! — позвала она и повернулась.
— Елена Николаевна… — сказала Карина, но сухой язык, как наждак, карябал нёбо.
— Мы одни. Не бойся. Вот полотенце. Твои вещи уже высохли. Пошли.
— А как я…
— Сначала душ, потом еда, потом разговоры. Сказки не читала?
— Там… банька… — вырвалось само собой.
— Ну извини, баньки нет. Пошли давай!
И Карина, не глядя, вернула фото на место, а сама пошла за классным руководителем. Ну что ж… Позор, так по полной!
Глава 36. Своя ноша еще ой как тянет!
Странный вечер вчера получился. Что сказать…
Тим был растерян, смотрел на пьяную одноклассницу и молчал. Карину погрузили в машину и привезли домой. А куда еще? Адрес можно найти, не проблема. А дома как ее оставить одну? Бабушка живет на даче, а родители… А с ними «печалька», как сказал бы Тим. Мать живет в Питере, отец в Выборге. У каждого своя семья. Вот такой расклад.
— Положим у меня, — сказал Тимофей. Мама кивнула.
Он сам перестелил свою полутораспалку, вытащил новую футболку, протянул матери.
— Поможешь? Я ж…
— Выйди, — кивнула она.
А потом он уложил девушку, не давая маме ее поднимать, вышел и прикрыл дверь.
— В туалете нужно оставить включенным свет, — сказал Тим.
— Сынок, — позвала мама.
— И ночник в комнате. Проснется, испугается, — и Тим вновь вошел в комнату.
Елена Николаевна терпеливо ждала. Слышала, как он открывает окно, а потом тихо крадется, задвигая кресло, катит по полу тяжелые гантели…
— Давай поговорим, — сказала Елена Николаевна тихо.
Тим вздохнул и прошел за ней на кухню, по пути закрыв дверь в комнату, где сидела сестра. Она дурачилась со спальным мешком, то влезая в него, то вылезая. Отец, смеясь, что-то говорил ей. Он заметил Тимку и кивнул едва заметно.
— Ну-ка, а на время, как солдат, можешь? — засмеялся он.
— Могу! — заверещала радостно Дашка.
Они, мама и сын, сидели напротив. Тимка, опираясь локтями на столешницу, смотрел на стол. Сидел и ждал.
— Сынок, ты знаешь, — начала неуверенно Елена Николаевна, — я тебя спросить хотела… понимаешь, я слышала…
— Это правда, — ответил взрослый ребенок и поднял глаза. Глянул и вновь опустил взор.
Елена Николаевна вздохнула, да так и осталась сидеть. Потом встала, прошлась по кухне и села обратно.
— Когда?
— Прошлым летом, — нехотя ответил Тим.
— Прошлым летом? Тебе пятнадцать было!
— Ну, если технически, то шестнадцать без двух месяцев…