Твоё слово

То есть, при желании, обойти клятву я на самом деле могла. Их счастье, что я не была в этом заинтересована. Клятв я дала аж три штуки, и пока их давала, придумала по несколько вариантов того, как можно обойти каждую. В общем-то, просто так, без всякой цели. Может даже расскажу о них графу Сибанши, если он будет отвечать на мои письма.

Все это время рядом со мной был Раш, теперь уже снова под мороком. Он меня не трогал, почти со мной не разговаривал, и вообще, ровно как и я, был весь в себе. Наверное, со стороны мы представляли собой тоскливое зрелище — унылые человечки. Чем был озадачен Раш, я не имела ни малейшего понятия, а спрашивать поостереглась. Вдруг он опять злиться на меня, а я пока не готова с этим разбираться. С одной стороны, мне было гораздо легче, когда он меня не трогал и не мешал мне заниматься самокопанием; с другой, его отчужденность почему-то слегка подбешивала. Почему-то мне казалось, что он такой молчаливый, потому что все-таки злиться на меня. Казалось бы, у его «Его Высо…» могло быть массу всего, что могло бы его тревожить, и далеко не факт, что я вхожу даже в первую десятку, но меня не оставляла ничем не обоснованная уверенность, что он на меня злиться. И я злилась на него за то, что он на меня злиться. А еще в голове крутились абсолютно бессмысленные, но до ужаса навязчивые, фантазии о том, как он мог бы высказать мне свое раздражение, и как бы я ему ответила. В своем воображении я то кричала на него, обвиняя во всех грехах, то с обескураживающим равнодушием игнорировала все претензии, то логически обосновывала неуместность всех его чувств. Зачем вообще было об этом думать, если он ничего мне не говорил, тем более не предъявлял — не имею не малейшего понятия, но не думать об этом почему-то не получалось. И это злило даже больше его воображаемых претензий в мою сторону.

Из-за того, что мне приходилось думать о такой ерунде, я не могла подумать о действительно важных вещах. А именно — о том, как мне дальше общаться с людьми. У меня появились сомнения в выбранном мной когда-то способе взаимодействия с людьми. И я либо должна была найти подтверждение тому, что сомнения не оправданы, либо подкрепить эти сомнения более серьезной доказательной базой, которая разрушит к чертям, возможно, все мои представления о мире. И я, конечно, очень хотела бы, чтобы мои сомнения оказались всего лишь минутной слабостью, но задница уже чуяла проблемы, связанные с необходимостью приспосабливаться к новым обстоятельствам. И все, что я сейчас могла, это успокаивать сердце ложью о том, что все будет хорошо, и готовить мозг к глобальному переосмыслению нашей системы ценностей.

Мы с Рашем и сопровождающими меня стражами вышли из парадной двери Башни Порядка и в молчании прошли прилегающий к зданию двор, вышли через массивную, опоясывающую тюрьму, каменную стену в которой был выбит проход с двумя дверьми и оказались на свободе!

На свободе как-то сразу стало повеселее. Может потому, что воздух на свободе слаще, может меня слегка нервировали враждебные взгляды стражников, а может дело было в любопытном собрании людей у главного входа в двор башни. Толпа была явно чем-то недовольна, и были у меня догадки на этот счет.

— А чего они там делают? — спросила я у одного из стражников. Он весело на меня глянул.

— Протестуют против вашего освобождения из-под стражи, госпожа! — улыбнулся он.

— И давно? — я с любопытством разглядывала протестующих.

— Уже часа три как, госпожа, — прикинул мужчина, почесывая подбородок.

— Давай просто обойдем их, — с надеждой предложил Раш, — они все равно не знают, как ты выглядишь.

— А ведь точно не знают, — покивала я; Раш страдальчески вздохнул, уже примерно догадываясь, в какую сторону текут мои мысли. А я ничего не могла с собой поделать. Мне нужно было отвлечься от тоскливых дум! 

— Мы, верные подданные Шинрской Империи, должны выступить одним фронтом — выступить организованно, выступить убедительно! Мы должны дать понять этой выскочке, что нам не так просто запудрить головы красивыми заголовками! И мы на этом не остановимся, мы пойдем дальше! — я совершенно неожиданно обнаружила в себе не только ораторский талант, но и лидерские качества; обнаружила я это богатство в блестящих восхищением и одобрением глазах протестующих, которых за полчаса превратила из разрозненной толпы униженных и оскорбленных в разумных с твердой гражданской позицией, в то, что я через, ну скажем, пол года планирую превратить в политическую силу, — я объявляю этот день — днем основания нашей Золотой Партии Патриотичных Подданных! Сокращенно — ЗППП! Мы будем собираться с вами два раза в месяц и координировать нашу деятельность по борьбе с иностранными агентами, которых подослали в нашу славную Империю для подрыва нашего влияния на международной арене! Я оставлю в «Высоком Вестнике» время и место нашей следующей встречи! А сейчас, господа, расходимся!

И действительно разошлись, перед этим чуть не по очереди подходя, чтобы поблагодарить меня и выразить свою благодарность.