Творческое письмо в России. Сюжеты, подходы, проблемы

Здесь хорошо видно стремление переводчицы сгладить и «нейтрализовать» стиль текста-источника, сделать его легко воспринимаемым в новой культуре, комфортным571, что особенно заметно по контрасту с переводом Тальвика, для работы которого характерен буквализм (иногда усложняющий понимание текста в воспринимающей культуре) и повышенное внимание к стилистическим экспериментам оригинала. Особенно хочется отметить, что смена двух переводческих установок происходит буквально во время работы над одним и тем же текстом. На примере перевода «Детства» мы видим стык двух доминант: Тальвик еще мыслит в рамках переводческой культуры Эстонии 1920–1930-х годов, которая ставила целью обогатить читателя культурными особенностями языка оригинала, образовывать его, в то время как работа Альвер демонстрирует уже принадлежность к новой эпохе, главной задачей которой было не культурное обогащение, но сохранение эстонского языка в новых исторических обстоятельствах572 (в том числе это касалось и переводных текстов). Вместе с тем нельзя не заметить, что все отмеченные тенденции в переводе Альвер соответствовали негласным установкам в формирующейся теории советского перевода: «гладкий», усредненный стиль, исключающий языковые эксперименты, комфортный для воспринимающей культуры, пришел на смену буквализму, который был заклеймен как проявление формализма в переводе573. Такой подход соответствовал и советскому взгляду на Горького, выносящему творчество «советского классика» за рамки модернистской культуры с ее языковыми экспериментами в области прозы, экспрессионизмом и субъективизмом574.

Вера Мильчина «ИНТЕРЕСНАЯ ЭМИЛИЯ ЛЕЖАЛА НА СВОЕЙ ПОСТЕЛЕ…» ЗАМЕТКИ ПЕРЕВОДЧИКА О ТЕМПОРАЛЬНОЙ СТИЛИЗАЦИИ, ГАЛЛИЦИЗМАХ И СЛОВЕ «ИНТЕРЕСНЫЙ»

Для начала приведу два противоположных мнения о соблюдении темпоральной стилизации в переводе. Первое высказал французский писатель Шанфлери в книге «История современной карикатуры»:

Один человек выдающегося ума заметил, что из переводов лучшие те, которые сделаны при жизни авторов. «Клариссу Гарлоу» следовало переводить в восемнадцатом веке, ибо есть такие нюансы тогдашних чувств, которые не даются самым точным переводчикам более поздних эпох. Иные слова, иные обороты, которые позже выйдут из моды, должны быть запечатлены по свежим следам, подобно тому как сонаты Гайдна звучат гораздо лучше, если исполнены на клавесине [Champfleury 1865: 40].

Второе было опубликовано 3 сентября 2020 года на сайте Gorky.media: