Творения

И так, не смотря на непокорность и возмущение некоторых, св. Киприан не думал отменять вполне законных требований своих. Но, при этом, Он не мог не видеть, что враги его не перестанут раздувать неудовольствие в падших на мнимую его строгость, а в исповедниках – на мнимое неуважение к ним. Надобно было показать пред всеми, что распоряжения его не произвольны и основываются не на личных каких–нибудь понятиях или стремлениях его, а на соображении с обстоятельствами и правилами церковными. Для этого, он за лучшее признал предложить означенные требования свои касательно падших на суд других предстоятелей Церквей и вошел с ними в переписку. Выше замечено, что римский клир не отвечал ему на первое письмо его. Св. Киприан знал причину такого молчания, то есть, неблагоприятное мнение о нем в Риме, но не хотел оправдываться, предоставляя времени открыть правоту его. Теперь же, когда ему нужно стало оправдание себя не для себя самого, а для блага Церкви, он, не ожидая больше писем из Рима, сам написал римскому клиру краткую апологию удаления своего от паствы и, чтобы видели, как, отсутствуя телом, он не отсутствовал (от паствы) духом, действиями, увещаниями, приложил все тринадцать, доселе написанных из уединения своего, писем, из которых, действительно, видно было, что он не оставлял ни клира своего без совета, на исповедников без увещания, ни самоуправных без обличения, ни народ без побуждения к молитве – в настоящем же письме особенно останавливается на распоряжениях своих касательно падших[53]. В то же время, он писал к некоторым соседним епископам и разослал им последние пять писем своих (о падших). Епископы скоро отвечали, вполне одобряя его распоряжения. За тем случилось, что один из епископов, по имени Калдоний, сам обратился к Киприану за советом, должно ли допускать к общению с Церковию таких падших, которые после падения сделались исповедниками, – и, вместе с утвердительным ответом, получил от него также означенные пять писем[54]. Скоро потом в из Рима получены были два письма, от клира и исповедников, хотя написанные прежде, чем дошло туда письмо св. Киприана, и не на его имя, а первое на имя клира карфагенского, другое на имя исповедников карфагенских, но пришедшие весьма благовременно, потому что в них содержались также сильные убеждения к сохранению благочиния церковного[55]. Таким образом, против беспокойных и высокомерных нарушителей благочиния церковного готово было сильное оружие, – и в нем тотчас же открылась нужда, потому что дерзость и непокорность многих проявились в эту пору очень резко.

Исповедник Лукиан, конечно, по наущению закоренелых врагов св. Киприана, решился написать своему епископу, от имени всех исповедников, письмо, в котором с надменностию уведомлял его, что все исповедники даровали уже мир падшим, по делу которых епископ хотел созвать собор, и поручают ему известить об этом других епископов[56]. Он писал также в римскому исповеднику Целерину, который еще во время пасхи, или не много спустя, просил его взять у первого, кто пострадает за Христа, ходатайственную записку для некоторых падших в Риме, и в этом письме говорит, что Целерину нечего беспокоиться о своих падших, потому, что исповедники все согласно дали мир всем[57]. Вслед за этим, в нескольких городах африканской провинции падшие восстали против предстоятелей и принудили слабых из них к немедленному удовлетворению своим требованиям, т. е., к разрешению грехов своих и общению с Церковию. В самом Карфагене многие сделалась вдруг гораздо беспокойнее и с большею дерзостию начали требовать себе мира.