Творения

Случай этот представился им в одном древнем и достохвальном обычае Церкви, который они решились употребить во зло, для достижения своей цели. В Церкви издавна существовал обычай смягчать и сокращать, по усмотрению впрочем епископа, определенные канонами наказания для тех из падших, которые представят ходатайственные записки от исповедников. Тертуллиан ясно указывает на это обыкновение в двух произведениях своих, именно: в книге «к мученикам» (ad Martyres) и в книге «о целомудрии» (de pudicitia), хотя в последней книге, писанной им, уже по уклонении от православия, порицает его. Такого рода записки имели право давать не все исповедники, а только те, которые подвергались осуждению на смерть, или, по крайней мере, перенесли какие–нибудь мучения. Поэтому, пока, в настоящее гонение, не было пыток и мучений, не было и ходатайственных листов, и никто из падших не имел повода просить себе освобождение от известных церковных наказаний. Но, как скоро исповедники подверглись истязаниям и некоторые потерпели мученическую смерть, появились и ходатайственные листы, впрочем, без нарушения должной чести, как достоинству епископа, так и законам церковным, потому, что мученики писали к Киприану и просили его тогда только рассмотреть их ходатайства и, согласно с ними, дать мир падшим, когда наперед получит мир, по милости Божией, матерь Церковь и сам епископ возвратится к своей пастве[45]. Кроме того, листы эти давались немногим – так, муч. Маппалик дал от себя записку только матери своей, бывшей в числе падших[46]. Но так начали поступать после. Ходатайственные записки стали даваться без разбора. Один исповедник, по имени Лукиан, раздавал их во множестве, от имени мученика Павла, по его завещанию. Другие тоже делали от имени пострадавшего до смерти юноши Аврелия. Много было таких записок, в которых не означалось даже, кому именно даны они, а говорилось просто: «да имеет он общение, вместе со своими», а потому получивший подобную записку мог, кого хотел, причислить к «своим». Злоупотребления доходили и до того, что записки покупались за деньги или за дары[47]. Без сомнения, все эти беспорядочные действия, исключая последнего рода, происходили, сначала, от неуместной снисходительности исповедников и недостаточного понимания ими дела. Но враги св. Киприана замыслили воспользоваться ими во вред Святителю и дать им, по своим видам, другое направление и значение. Они стали внушать некоторым исповедникам, чтобы те не сносились с епископом и не держались церковных законов[48], как будто–бы их собственного авторитета достаточно было в таком деле, каково примирение с Церковию, и, как будто-бы, епископы предоставляя себе власть пересматривать и утверждать их разрешения, унижали их исповедническую честь. Кажется, они, или, по крайней мере, другие по их наущению. насильно даже заставляли иногда исповедников давать общительные записки[49]. Между тем, сами эти лица начали допускать падших, представлявших исповеднические записки, к общению с Церковию и к таинству евхаристии, без предварительного со стороны их покаяния, без публичного исповедания своего греха, прежде возложения на них рук епископом и клиром. К тому же, без сомнения, побуждали и других пресвитеров, как собственным примером, так хитрыми доводами, или даже какими–нибудь принудительными средствами, подобно тому, как поступали иногда с самыми исповедниками.