Творения. Часть 1

Недовольные удалением своего епископа, александрийцы просили-было императора о возвращения. Но Юлиан, назвав просителей «больною частию города», не только отверг их просьбу, но и приказал изгнать Афанасия из Египта. В послании своем к александрийцам, Юлиан напоминал им об основателе их города, Александре, об их прежних верованиях, глумился над почитанием Сына Божия, грубо смеялся над Афанасием, выставлял его человеком вредным для общественнаго спокойствия[352]. Все это, однако же, дурно закрывало его тайную мысль, которая яснее выразилась, тогда же, в письме его к префекту египетскому: «весьма мне неприятно, писал Юлиан об Афанасие, что, при его старании, все боги – в пренебрежении, и он в мое царствование осмелился крестить знатных гречанок»[353]. Вот, что раздражало Юлиана!

Узнав о неудачных последствиях ходатайства александрийцев, св. Афанасий тайно оставил место своего пребывания, и удалился в верхний Египет, к инокам, которыя и прежде давали ему убежище[354]. Для них ничего не стоило и потерпеть за своего архипастыря, какие бы то ни было страдания: они считали это гораздо богоугоднее и выше продолжительных постов, возлежания на голой земле и других подвигов самоумерщвления[355]. Слыша о насилиях, какия совершались в Сирии и Палестине, – как там в жестоких страданиях умерщвляемы были епископы и миряне, – можно было опасаться подобной участи и Афанасию. Но опасность только более выказывала величие его духа и особенное блюдение над ним Промысла Вышняго.

Переходя с места на место, св. Афанасий прибыл в Антиной, к авве Паммону, который имел здесь свой монастырь[356]. Сюда явился к нему и настоятель тавеннский, Феодор «освященный», который также вблизи, на противоположном берегу Нила, в окрестностях Гермополя, имел монастырь, зависящий от Тавенны. Св. Афанасий намеревался плыть далее, укрыться в том монастыре, где прежде его искали. Оба аввы предложили ему свои услуги. Паммон изъявил желание быть ему спутником, Феодор дал крытую лодку и иноков для управления ею, и оба старались утешать его. Но, укрепляемый молитвою, он не унывал. «Поверьте мне, отвечал он спутникам своим, мое сердце не бывает столько полно упования во дни мира, сколько во время гонения. Ибо я уверен, что страдая за Христа, и укрепляемый Его благодатию, если и буду умерщвлен, – обрету еще большую милость у Него». – Но на этот раз прозорливые старцы имели возвестить ему нечто более обыкновенных утешений. «В настоящий час пал Юлиан в Персии, – сказал Феодор. К нему идет слово пророческое: презорливый и обидливый муж и величавый ничесоже скончает» (Аввакум 2, 5). В тоже время Феодор предрек, что преемник Юлиана будет христианин, но не долго будет жить, и потому советовал св. Афанасию, не утруждая себя дальнейшим путешествием, в Фиваиду, тайно поспешить ко двору новаго государя. «Ты встретишь его на пути, – прибавил Феодор, – будешь принят им с любовию, и возвратишься в свою Церковь»[357].

Юлиан скончался на войне против персов, пораженный стрелою (23 июня 363). Избранный на его место Иовиниан, действительно, был предан вере христианской. Итак, царство язычников кончилось. Покушение Юлиана было последнею попыткой умирающаго язычества – снова господствовать над империею; но эта попытка была отражена десницею Вышняго.