Творения. Часть 1

Когда, таким образом, пагубное лжеучение Ария сделалось известным и вне Египта, и нашло себе более или менее ревностных покровителей: св. Александр, еп. александрийский, нашел нужным представить в истинном виде богопротивныя мнения арианския пред всею Церковию Вселенскою. Написав окружное послание, в котором изъяснил всю важность настоящих обстоятельств, и обличил ясными словами Писания лжеучения Ария и его единомысленников, он разослал это послание ко всем епископам Церкви Вселенской, предварительно предложив всему духовенству своей епархии засвидетельствовать своими подписями свое согласие с изложенным осуждением. Здесь, в числе подписавшихся пресвитеров и диаконов александрийских, между последними, упоминаются два Афанасия, из которых один, без сомнения, есть будущий епископ александрийский[110]. Не смотря на свои молодые годы, он и тогда принимал живое участие в распоряжениях епископа александрийскаго к подавлению ереси, и тем возбудил против себя ненависть единомысленников Ария. Сам он, при всей скромности, писал: «когда Александр, по своей правой вере во Христа, не согласился принять Ария в общение (по просьбам Евсевия никомидийскаго и др.), тогда разгневались единомысленники Ария на Афанасия, бывшаго в то время диаконом; поелику разведывая они узнали, что он по большей части живет при епископе Александре, и уважаем им»[111] Это было еще до Никейскаго Собора. Приведем здесь еще слова св. Кирилла александрийскаго об отношениях Афанасия к Александру, к тому же времени относящиеся: «хотя не занимал он, – говорит св. Кирилл, – епископскаго престола, и оставался в клире; однако же, по остроте ума своего, по своей кротости и весьма тонкому и безпримерному благоразумию, был принят блаженной памяти епископом Александром как свой, и жил со старцем, как сын с отцем, руководя его ко всему полезному, и во всяком деле указывая ему лучший путь»[112].

Волнения, произведенныя Арием, длились уже около трех лет. В это время Константин Великий, поразив последняго гонителя Церкви Христовой, Ликиния, сделался обладателем и восточной половины империи. Исполненный самых искренних желаний – видеть повсюду торжество христианства, и даровать Церкви мир, он прибыл в Никомидию[113], и здесь, к прискорбию своему, услышал о тяжких смутах, раздиравших Церковь александрийскую. С одной стороны Египет страдал от раскола Мелетиева, в котором упорствовали многие епископы отделившиеся от престола александрийскаго, с другой – от споров, возникших с учением Ария. Последнее зло имело пагубное влияние и на другия Церкви. Там и здесь друзья Ария уже созывали соборы для разсуждения о принятии его в общение, и не отказывали ему в общении[114]. Так как епископ никомидийский был другом Ария, то понятно, в каком виде могло быть представлено дело Ариево Императору. Полагая, что весь спор произошел от раздражительнаго самолюбия епископа и пресвитера александрийских, и от углубления в предметы, не имеющие существенной важности для христианина, он отправил с своим посланием[115] Осию, епископа кордовскаго, привести в порядок александрийские дела.

Но причины спора отнюдь не были так маловажны, как старались уверить защитники Ария. И Осия должен был возвратиться к Императору с убеждением, что нужны более сильныя меры к умиротворению не одной только александрийской Церкви, по и других восточных Церквей. Ревнующий о мире мира и Церкви, Государь к наступающему двадцатилетию своего царствования положил созвать, не вдалеке от своей восточной столицы, епископов из всех стран, в которых исповедовалось имя Христово, чтобы в общем голосе предстоятелей Церкви сама собою обнаружилась и утвердилась истина. Так составился первый Вселенский Собор, в 325 г., в Никее, из 318 епископов. Не излагая историю этого Собора вполне, скажем только о действиях его, имеющих тесную связь с излагаемым предметом.