Творения. Часть 2

Все это предает арианскую ересь повсюдному позору, дает же уразуметь вечность Слова и что Слово не чуждо Отчей сущности, но собственно ей принадлежит. Ибо кто когда видел свет без сияния? Или кто осмелится сказать, что образ ипостаси чужд ей? Не паче ли неистов помысливший только, будто бы Бог когда-либо был без Слова и без Премудрости? Писание представило нам таковыя начертания и таковые образы, чтобы мы, поелику природа человеческая не в состоянии постигнуть Бога, из них хотя бы отчасти и неясно, по мере сил своих, могли уразуметь Его. И как к познанию того, что Бог есть и промышляет, достаточно твари: от величества бо и красоты созданий сравнительно Рододелатель их познавается (Прем. 13, 5), и мы к своему научению не требуем от твари произносимых слов, но, внимая Писаниям, веруем, примечая во всем этот порядок и эту стройность, познаем, что Он есть Творец, Владыка и Бог всего, постигаем чудное Его о всем промышление и мироправление: так, при достаточном свидетельстве о Божестве Сына приведенных выше изречений, излишнее, лучше же сказать, безумное дело сомневаться и спрашивать с еретиками, как может Сын быть вечно? Или как может Он быть от Отчей сущности и не быть частию? Быть от чего-нибудь значит быть частию этого чего-нибудь; а уделенное не есть уже целое.

33) Таковы велемудрыя злоухищрения иномысленных. И как в сказанном прежде предварительно обличили мы суесловие их в этом, так и точный смысл этих изречений и образов, употребленных в Писании, показывает нам в очерке мерзкое еретическое учение. Ибо в Писаниях видим всегда сущее Слово, сущее от Отца, собственно принадлежащее сущности Того, Чье Оно Слово, не имеющее в Себе ни предшествующаго, ни последующаго. Видим сияние от солнца, собственно принадлежащее солнцу, не раздробляющее и не умаляющее солнечной сущности, так что и сущность пребывает всецелою, и сияние совершенно и всецело, не умаляет сущности света, как истинное его рождение. Видим Сына не от вне, но от Отца рождаемаго, и Отца пребывающаго всецелым, Сына же всегда сущаго – образом ипостаси, сохраняющаго в Себе сходство с Отцем и неизменный Его образ, почему, кто видит Сына, тот усматривает в Нем и ту ипостась, которой Он – Образ, и по действенности Образа уразумевает истинное Божество ипостаси. Сему уча, и Сам Спаситель сказал: Отец во Мне пребываяй, Той творит дела… яже Аз творю (Иоан. 14, 10, 12), и: Аз и Отец едино есма (Иоан. 10, 30), и: Аз во Отце, и Отец во Мне (Иоан. 14, 10). Поэтому пусть христоборная ересь покусится сперва объяснить образы, взятые с вещей сотворенных, и сказать: «Солнце было некогда без сияния, или сияние не собственно принадлежит сущности света, или хотя и принадлежит, но происходит чрез отделение и есть часть света». И еще, пусть объяснит происхождение Слова и скажет: «Слово чуждо уму, или: не было его некогда, или: не собственно принадлежит оно сущности ума, или: слово есть отдельная часть ума». Пусть объяснится об образе, о свете и о силе, также как о слове и о сиянии, и тогда уже пусть воображает, что хочет. А если еретики не могут на это отважиться, то не велико ли их безумие напрасно напрягать свои силы к уразумению превышающему все созданное и собственную их природу и браться за невозможное?