Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

И две маслины верху его, едина одесную светилца его и едина ошуюю. Прекрасно, совершенно правильно и размеренно Слово [Божие] располагает всё в видении, представленном для самого себя. Ведь сказав о свещнике, светильце, светильниках и чашицах, [пророк] присовокупляет и две маслины. [1134] И действительно, вместе со светом следует естественным образом мыслить и причину, порождающую ту силу, которая сохраняет этот свет, чтобы он не исчез из светильника, погаснув из-за отсутствия горючего материала. Стало быть, две маслины [1135] золотого свещника, то есть святой Церкви, суть два Завета: [1136] из них, словно из неких маслин, выделяется подобно маслу, выжимаемому с помощью благочестивого исследования и изыскания, сила умозрений, питающая свет божественных даров; [такая сила] наполняет собою навык каждого [человека], соразмерно [его] собственной способности, и сохраняет неугасимым свет благодати, соответствующий ему. [Этот свет] соблюдается [всегда горящим, питаясь], словно маслом, умозрениями, [обретаемыми] из Писаний. Ведь как без маслины невозможно никогда обрести подлинного и естественного оливкового масла, и как без сосуда невозможно сберечь этого масла тому, кто его получил (если же не подливать масла в светильник, то свет его, разумеется, потухнет), так и без Священного Писания немыслима подлинно богоприличная сила умозрений. А без навыка, приемлющего, подобно сосуду, умозрения, никогда не может образоваться [подлинно] божественная мысль: свет же благодатного ведения, не питаемый божественными мыслями, не может быть сохранён неугасимым тем, кто обладает [этим ведением].

Стало быть, Слово [Божие] позволяет возводить [пророческое] видение к духовному созерцанию: [1137] свещник [соотносится с] Церковью, светильце — с воплотившимся Богом, непреложно облекшим Себя по ипостаси в наше естество; [1138] седмь светильник — с дарами или действиями Духа, как то ясно показал великий Исаия; седмь чащиц светильников — с навыками, способными воспринимать эти Божественные дары ([речь идёт, естественно о тех], которые приемлют эти дары); две маслины — с двумя Заветами, из которых присуще исходить силе божественных умозрений и которыми она премудро приводится в действие: этой силой питается и сохраняется неугасимым свет Божественных таин.

Едина одесную светилца его и едина ошуюю. [1139] Как думаю, одесной пророк называет более духовную часть Слова, а ошуюей — более телесную [часть Его]. Если левое означает более телесную часть Слова, а правое — более духовную [часть Его], то маслина, которая ошуюю, означает, как я полагаю, Ветхий Завет, и она мысленно предуказывает преимущественно на деятельное любомудрие; маслина же, которая одесную, означает Новый Завет — учителя нового таинства, который созидает в каждом из верующих созерцательный навык. Для тех, кто любомудрствует о Божественном, первая дарует образы [осуществления] добродетели, а вторая — смыслы ведения. Одна, восхищая ум от мглы зримых [вещей], возводит его, ставшего чистым от всякого вещественного мечтания, к сродному; [1140] другая же, очищая его от пристрастия к вещественному, словно [сильным ударом] ноги вышибает гвозди, прикрепляющие нашу волю к телу. Ветхий [Завет] приводит тело с помощью добродетелей к душе, препятствуя [в то же время] уму низводиться вниз до тела, а Новый [Завет] возводит [этот ум], воспламеняемый огнём [духовной] любви, к Богу. Первый делает тело тождественным по уму, по движению и расположению; [1141] второй уподобляет ум Богу по свойству благодати: [и тогда] этот ум обретает весьма сильное сходство с Богом, Который Сам по Себе вообще никогда и никем не познаётся по природе, как [непознаваем по природе] Первообраз из какого-либо образа. [1142]