Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

Таково, согласно одному рассмотрению, предположение относительно чести, воздаваемой дням. Ведь Бог повелел чтить субботу, новомесячия и праздники не потому, что Он хотел, чтобы дни почитались людьми. Тогда бы Он заповедью Закона научил служить твари паче Творца (Рим. 1:25) [1352] тех, которые считали, что дни по природе своей являются священными, потому им и следует поклоняться. [1353] Наоборот, [Бог] символически явил [им] посредством дней, что следует чтить [только] Его Самого. Он есть Суббота [1354] как отдохновение от тяжких усилий души, [понесенных ею] во плоти, и как прекращение трудов ради правды [Божией]. [1355] [Бог] есть Пасха [1356] как Освободитель от тягостного рабства находящие под властью греха. [1357] [Он есть] Пятидесятница как Начало и Конец сущих, а также как Слово, благодаря Которому все возникло по естеству. [1358] Ибо если Пятидесятница сама в себе есть то, что следует за период семи седмиц, то столь же ясно, что она есть десятерица, умноженная пять. Опять же очевидно, что естество сущих, пятеричное по самому смыслу своего существования вследствие [пяти] чувств, после естественного прохождения времени и веков окажется в Боге, по [Своей] природе не принимающим [никаких] пределов, Едином и совершенно не обладающим протяженностью. Ибо некоторые говорят, что Слово есть Единица, и это Слово, как Промысл, расширяется, по [Своему] исхождению, [1359] с помощью десятерицы заповедей. Когда естество по благодати сочетается со Словом, то уже не будет того, без чего движения не существует, поскольку оно становится не причастным и чуждым двигающемуся по природе. Ведь ограниченному состоянию, в котором обычно и возникает с необходимостью движение вследствие изменения движущихся, следует обретать конец при появлении беспредельного состояния, в котором [всякому] движению движущихся присуще прекращаться. Там, где существует естественный предел, обычно бывает (что само собою разумеется) изменчивое движение тех, которые пребывают в этих пределах; и там, где такой естественный предел отсутствует, то там же, естественно, нельзя распознать никакого изменчивого движения. Стало быть, мир есть ограниченное место и состояние описуемое, а время есть ограниченное движение; потому-то здесь и существует изменчивое движение живущего. Поэтому когда естество проходит, в действительности или в мысли, через место и время (или через то, без чего не бывает ограниченного состояния и движения), то оно сочетается непосредственно с Промыслом и обретает простой, неподвижный и не имеющий никакого ограничения смысл этого Промысла, а потому [не находит здесь] никакого движения. Также естество, существующее временным образом в мире, имеет изменчивое движение вследствие ограниченного положения мира и вследствие тления, [порожденного] изменением. Оказавшись же в Боге, [эта природа,] вследствие естественной Единицы Того, в Котором она оказалась, будет иметь приснодвижный покой и неподвижное тождество движения, [1360] осуществляющееся окрест Того же Самого, Единого и Единственного, — [это тождество движения] знает Слово как то, что является незыблемым основанием и непосредственным бытием, окружающим Первопричину созданных Богом тварей. [1361]

Таинство Промысла есть непосредственное соединение с Промыслом тех, о ком Он промышляет, или же соединение естества со Словом по вдохновению Промысла, вследствие чего отсутствует всякое проявление времени и становления. Труба же наша есть Слово, хранящее для нас божественное и неизреченное ведение; [1362] умилостивление есть [это Слово], ставшее подобным нам, как расторгающее в Самом Себе наши преступления и, дарованием благодати в Духе, обоживающее греховную природу [человека]; наконец, кущей является [то же Самое Слово] как то, что укрепляет богоподобный навык в непреложном добре, и как всеобъемлющая связь преображения в бессмертие.