Творения. Том первый. СЛОВА.

Но лишением этих высочайших благ не ограничиваются последствия прародительского греха. Своим грехопадением первый человек, по учению св. Григория, произвел величайшее зло, выразившееся, прежде всего, в расстройстве и повреждении его собственной природы и всего потомства, а потом в происшедших отсюда печальных явлениях в жизни всего видимого мира, не исключая и неразумной природы. «Первым в Адаме, – учит Назианзин, – был поражен, как говорят врачи о болезнях, ум, так как что получило заповедь, то, естественно, и не соблюло ее, а что не соблюло, то и дерзнуло нарушить ее».[1184] Иначе сказать, прежде всего в падшем человеке поврежден или искажен был образ Божий, так как св. Григорий образ Божий поставляет в уме или духе человека. Вместе с умом или духом первородный грех произвел порчу и в теле человека. Покров и жилище для духа и в первобытном его состоянии, тело человека, по мысли св. Григория, должно было, по мере совершенствования духа в созерцании, также постепенно утончаться. С падением же человека оно огрубело, взяло перевес над духом и стало увлекать его к предметам земным и чувственным. Кожаные одежды, в которые облекся человек после своего падения, по мнению св. Григория, и есть именно «грубейшая, смертная и противоборствующая плоть».[1185] Таким образом, внутренняя гармония в человеке, существовавшая только при условии преобладания начала духовного и Божественного над вещественным, разрушилась, между духом и плотью обнаружилось противоречие; отсюда – та постоянная борьба между человеком чувственным, действующим по своим собственным желаниям и наклонностям, и духовным, следующим воле Божественной, которую (борьбу) так художественно изображает и так горько оплакивает св. Григорий в своих элегических поэмах.[1186]

Грех, начавшись в первом человеке, по учению св. Григория, не остановился на нем, но перешел на все его потомство.[1187] Перешли вместе с ним и все последствия его. Таким образом, в нем именно имеют свою причину и основание господствующие в роде человеческом тяжкие труды, болезни и смерть тела, главнее же всего – порча и извращение всей природы человека, выражающиеся в непрерывной борьбе между духом и плотью, в которой дух наш, по словам Богослова, нередко следуя против своей воли влечениям плоти и действуя вопреки своим добрым желаниям, «оплакивает тяжкое рабство, заблуждение первого отца и пагубное убеждение матери – эту мать нашей дерзости».[1188] Первородным же грехом св. Григорий Богослов объясняет и некоторые другие ненормальные явления в человеческом роде, между которыми особенное его внимание обращают на себя идолопоклонство и преобладание между людьми. Идолопоклонство, по его мнению, есть выражение стремления человеческого духа или ума к высочайшему Уму – Богу, остановившегося, по причине наследственной природной порчи, на вещах и явлениях конечных и признавшего их за богов. Как образ Божий, человеческий ум, естественно, стремится к своему Первообразу. Но так как его материальный покров – тело – препятствует ему созерцать Бога непосредственно, то он восходит к Нему только путем созерцания окружающей его природы. Отсюда, как только в грехопадении ум человека помрачился и отвратился от своего Первообраза, открылся путь к заблуждениям. Будучи не в состоянии выйти из круга телесности и вознестись к невидимому, человек остановился на видимом мире и признал за Бога все, что только поражало его и привлекало к себе его внимание. «Отсюда-то, – говорит Богослов, – стали поклоняться кто солнцу, кто луне, кто множеству звезд, кто самому небу вместе со светилами, предоставив им управление в мире и качеством, и количеством движения, а кто стихиям: земле, воде, воздуху, огню, так как они необходимы для всего и без них жизнь человеческая невозможна; другие признавали за богов все, что в ряду видимых вещей представлялось им прекрасным». Некоторые же стали поклоняться художественным изображениям сначала своих родных, а потом и чужих людей; а иные, в угоду властителям, обоготворили их, присоединив, «в содействие обольщению», различные баснословные сказания. Самые страсти, каким предавались люди, олицетворялись и, в оправдание грехов, возводились на степень божеств. Воображение и прихоть помогли дать каждому вымыслу имя какого-нибудь бога или демона, воздвигнуть кумиры, привлекавшие к себе своей драгоценностью, и чествовать их различными, нередко самыми гнусными, обрядами и церемониями.[1189] Между тем диавол, желая увлечь людей под свою власть, воспользовался их ложным направлением в стремлении к Богу и, водя их, как слепца, ищущего себе пути, низринул в бездну смерти и погибели.[1190]