Творения. Том первый. СЛОВА.

26. Когда один иноплеменный царь с многочисленным войском напал на Езекию, царя иудейского, обложил Иерусалим и злобно изрыгал нечестивые и богохульные слова на царя и Самого Бога, как будто уже не оставалось средств спасти город от его владычества, тогда Езекия приходит в храм, раздирает одежды, проливает потоки слез, воздев руки к небу, призывает Бога во свидетели богохульства Сеннахиримова и молит Его быть отмстителем за высокомерные угрозы. «Видишь, Господи, – говорит он, – как сей иноплеменник поносит Тебя – Бога Израилева; видел ecu, Господи, да не премолчиши (Пс. 34:22)». И молитва царя не осталась тщетной, ибо восстающий против Бога познал самым делом свое безумие и ушел, не исполнив угроз своих: поражаемый вдруг некой невидимой силой, он потерял большую часть войска и был прогнан неприятным известием, сверх чаяния положившим конец осаде и его надеждам. Так поступил Езекия, окруженный многочисленным войском, царь великого Иерусалима, который, может быть, и сам собой отразил бы враждебные полчища. А мы, для которых оставалось одно оружие, одна стена, одна защита – надежда на Бога (потому что совершенно лишены были отовсюду всякой человеческой помощи), мы от кого иного могли ожидать, что услышит наши молитвы и отразит угрозы, как не от Бога, Который с клятвой отверг высокомерие Иаковлево?[92] О, какие невероятные повествования! Какие дерзкие надежды! Мы демонам обещаны были в жертву; мы – великое наследие Божие, язык свят, царское священие (1 Пет. 2:9) – предназначались в награду за исполнение одной надежды, за победу в одной брани. 27. Таков дар от тебя христианам за то, что к общему вреду спасен ими![93] Так воздал ты Господу Богу своему! Доселе Бог удерживал еще и отлагал Свой гнев за нас, не возжег еще всей Своей ревности, а только высоко занес десницу на нечестивых, и хотя натянул и уготовал лук, однако же удерживал его силой и ожидал, пока выйдет наружу вся злоба Юлианова, подобно какому-нибудь злокачественному и гнойному вереду, ибо таков закон Божия суда: или спасти покаянием, или наказать по справедливости. И тогда, с трудом перенося настоящее и сокрушаясь о будущем (потому что самая благость Божия к Своим, от нас сокрываемая, была для нас нестерпима), возносили мы глас свой к Богу; то призывая Его, как Владыку, то умоляя, как благого Отца, то как бы жалуясь и вступая с Ним в суд, что свойственно людям сетующим, взывали: вскую, Боже, отринул ecu до конца, разгневася ярость Твоя на овцы пажити Твоея? Помяни сонм Твой, егоже стяжал ecu исперва (Пс. 73:1, 2), который приобрел Ты страданиями Единородного Слова Своего, удостоил великого Твоего завета, привлек на небо новым таинством и залогом Духа. Воздвигни руце Твои на гордыни их в конец! Ты терпел, елика лукавствоваша враги на святых Твоих, и восхвалишася на праздники Твои (Пс. 73:3). Мы призывали меч и египетские казни, просили Бога судити прю свою; умоляли восстать наконец на нечестивых, говорили: доколе грешницы, Господи, доколе грешницы восхвалятся (Пс. 93:1, 5), доколе будут смирять люди Твоя и озлоблять достояние Твое, доколе не перестанут и говорить и делать беззаконие? Мы повторяли сии и подобные сим плачевные слова: положил ecu нас в пререкание и поношение соседом нашим, в притчу во языцех, в поругание всем человекам (Пс. 79:7; 43:14, 15). Мы воспоминали о винограднике, который перенесен из Египта – из мрака безбожия, возрос в красоту и величие веры, а потом лишился своей ограды – смотрения Божия, стерегущего нас, стал открыт для всех проходящих, для злых властелинов, и опустошен диким вепрем сим, лукавым человеком, усвоившим себе зло, преисполненным тиной зла.