Творения. Том первый. СЛОВА.

19. Я описал только самые главные и важные вины Юлиана; но знаю и то, что двум или трем придворным ласкателям, равным ему в нечестии (о других охотно умалчиваю), дана была за нечестие такая награда, что они в короткое время беспрепятственно опустошили бы все владение римлян на суше и на море, если бы сим делам вскоре не был положен благоприятный конец. Столько превосходили они грабительством и жадностью древних сторуких гигантов! Управление областями поручаемо было людям не самым правдивым, но самым бесчеловечным. Одно было право на получение начальства – отступничество; и те только получали дары от Юлиана, которые замышляли наибольшее зло против себя и других. 20. Что сказать о переменах и переиначиваниях в судебных определениях, которые в одну ночь менялись и вращались туда и сюда, подобно приливу и отливу в море? Ибо сей неутомимый муж хотел сам производить суд, все присвояя себе из честолюбия. Может быть, подумают, что я слишком виню за малые преступления и малыми уменьшаю большие. Впрочем, всякий согласится, что такие дела не Елисейских достойны полей и не славы, какую имеет там Радомант [90] и какой удостоивают Юлиана люди одного с ним собратства и разряда. Одному удивляюсь в Юлиане: многих своих сверстников и знакомых, особенно по азийским училищам, настоятельно приглашал он к себе, как бы намереваясь произвести дела дивные, и окрылял надеждами, припоминая свои обещания. Когда же они являлись, оказывалось, что это одна хитрая уловка и обольщение глаз. Одних проводил он тем, других иным. Некоторых дружески даже приглашал к столу; вместо всякой другой приманки, величал товарищами, подавал им чашу, шутил с ними, но отпускал от себя ни с чем; так что они не знали, кого более винить, его ли в обмане или самих себя в легковерии. 21. Не сочту нужным упоминать о том, сколько не достойно похвалы в правилах сего философа, что, имея перед собой примеры государей твердых и непоколебимых, которые, что бы ни случилось, не изменялись в лице и не показывали в себе никаких следов смущения, – он столько был негневлив и умел владеть страстями, что, производя суд, шумом и криками наполнял весь дворец, как будто сам терпел насилие и ущерб, а не других защищал от сего. Но кому не известно, что многих из поселян, всенародно приходивших к нему за тем, о чем обыкновенно просят царей, он при всех бивал кулаками, и топтал ногами, и обходился так жестоко, что они радовались, если не подвергались чему-либо тягчайшему. 22. В какой же части слова упомянуть о тех дуновениях и отдуваниях, которые сей дивный муж, осмеяние наших обрядов,[91] производил напоказ старухам, зажигая огонь на жертвеннике? Как хорошо было видеть римского царя с обезображенными щеками, возбуждающими большой смех не только в посторонних, но и в тех, которым он думал доставить сим удовольствие! Верно, он не слыхал, что богиня его, Афина, прокляла свирели, когда, посмотревшись вместо зеркала в воду, увидела, что свирель обезобразила у нее лицо. Неужели не заслуживают удивления те круговые чаши, которые Юлиан всенародно подавал непотребным женщинам и сам от них принимал, прикрывая свое распутство видом таинства? 23. Другие узнали сие собственным опытом, когда власть доставила Юлиану полную свободу; но я некоторым образом провидел сие издавна, с тех пор, как был с ним вместе в Афинах, куда он прибыл вскоре по возвращении брата своего, испросив на то позволение у императора. Две были причины сего путешествия: одна благовиднейшая – обозреть Грецию и ее училища; другая отдаленнейшая и немногим известная – посоветоваться с тамошними жрецами, потому что нечестие не имело еще явной дерзости. И тогда я нехудо разгадал сего человека, хотя и не принадлежу к числу искусных в сем деле. Меня сделали прорицателем непостоянство его нрава и неумеренная восторженность, если только наилучший прорицатель тот, кто умеет хорошо угадать. По мне, не предвещали ничего доброго шея нетвердая, плечи движущиеся и выравнивающиеся, глаза беглые, наглые и свирепые, ноги, не стоящие твердо, но сгибающиеся, нос, выражающий дерзость и презрительность, черты лица смешные и то же выражающие, смех громкий и неумеренный, наклонение и откидывание назад головы без всякой причины, речь медленная и прерывистая, вопросы беспорядочные и несвязные, ответы ничем не лучшие, смешиваемые один с другим, нетвердые, не подчиненные правилам.