Творец сновидений

Молнии и гром стали обтекать Шадоу-Гирд, как река обтекает остров, оставляя крепость неуязвимой.

— Да, ты многое можешь.

— Благодарю.

Они находились под каким-то чудодейственным прозрачным куполом. Вокруг бунтовала земля, бесновалась буря, огненным дождем проливалось небо. А там, где находились Джек и его душа, царил мир и покой.

— Что скажешь ты теперь? — спросила душа.

— Многое. Теперь можно о многом поговорить, верно?

Душа молчала.

На лестнице раздались шаги, которые Джек не мог не услышать, не мог не узнать.

— Это Эвин, — сказал Джек — В грозу она всегда приходит ко мне. Гроза ее пугает.

Появилась Эвин и, увидев Джека, молча бросилась к нему. Накрыв ее полой плаща, Джек обнял ее. Она прижалась к нему, не в силах унять дрожь, пробиравшую ее.

— Неужели ты не жалеешь ее, не жалеешь, что так с ней поступил?

— Отчасти, — ответил Джек

— И ты не хочешь все изменить?

— Нет.

— Понимаю, возвратив память, ты сделаешь ее своим врагом.

Джек промолчал.

— Не волнуйся, она нас не слышит. А если она и увидит, как ты шевелишь губами, то решит, что ты шепчешь заклинания… Значит, ты боишься ненависти?

— Нет.

Теперь замолчали оба.

— Ты боишься, — вновь нарушила молчание душа, — что вернувшиеся воспоминания сведут ее с ума?

— Да.

— Ты полон чувств и эмоций намного больше, чем я могла предположить.

Сверкание молний и дождь метеоритов беспокоил Эвин, и она, заглянув Джеку в глаза, сказала:

— То, что происходит вокруг, пугает меня. Может быть, будет лучше, если мы спустимся вниз?

— Нет. Ты иди, если хочешь. А я побуду здесь.

— Тогда останусь и я.

Постепенно гроза отступала, уходила, пока не затихла совсем. Правда, горы еще извергали огонь, но уже не так энергично, как еще недавно, а сквозь трещины в земле лишь изредка прорывались языки пламени. Подняв голову вверх, Джек увидел, как в воздухе кружатся белые хлопья. Но это был не пепел, а снег.

Джек вдруг ясно осознал, что уже ничего не будет. Он почувствовал себя шаром, из которого выпустили воздух. Больше ничего не нужно было делать. Можно было только наблюдать.

— Эвин…

— Да, господин.

— Я должен тебе сказать…

— Говори, любимый.

— Я… — Джек хотел продолжить, но только вздохнул. — Нет, ничего.

А душа стояла рядом, у него за спиной, замерев в ожидании. В Джеке возникло неведомое доселе чувство, оно переполняло его, рвалось наружу — и он не выдержал. Он еще крепче прижал ее к себе, обняв теплые, податливые плечи, и сказал:

— Я бесконечно сожалею. Прости меня.

— За что, любимый?

— О, если бы это можно было объяснить… Давай подождем. Кто знает, может и придет час, когда ты вспомнишь сказанное мной.

Она на мгновение задумалась, потом, стараясь избавиться от того, что не могла осмыслить, прошептала, тепло дыша Джеку в самое ухо:

— Я не желаю, чтобы оно приходило, Джек. Я так счастлива с тобой…

Внутри Джека что-то сжалось, в горле перехватило дыхание, он замер, всем телом ощущая гулкие удары сердца…

…ОН приближался с востока. ОН шел, не ведая страха, сквозь огонь, холод, грозу, не замечая содроганий земли и бунта неба. ОН, словно призрак, скользил по склонам холмов, струился ручьем среди скал, змеей полз среди камней — уворачиваясь от падающих и ища защиту у неподвижных. Однажды ЕГО ударила молния, но не опалила. Кем ОН был? Куском иссеченной шрамами протоплазмы, которая по всем существующим законам не должна была жить, не должна была двигаться? Наверное. ОН не жил в том смысле слова, которое вкладывали в это понятие не только жители дневной стороны, но и населяющие царство Тьмы. ОН не имел имени. Комок врожденных рефлексов и инстинктов трудно было назвать разумом. ОН не был наделен рассудком или чувствами. Кроме одного. Одно — единственное, всепоглощающее чувство было настолько велико, что позволяло не обращать внимание на раны, ожоги, переломы, боль. Путь, по которому ОН двигался, был чист — все живое разбегалось по сторонам, боясь попасть под каток ненависти, катящийся по этой дороге.

Билась в судорогах земля, грохотали обрушившиеся с вершин гор камни, бурлили огненные реки, тучи проливали пламя — ОН, не останавливаясь, двигался дальше и дальше.

Перед последним подъемом ОН на мгновение остановился, потеряв след. Нет, вот он… И вел туда, куда нужно.

Неприступные стены, надежная охрана…

У НЕГО не было разума. ОН не был способен на хитрость. Но у НЕГО было то одно, единственное чувство…

…Джек смотрел на восток.

— Выиграю я или потеряю, — убежденно сказал он, — но я совершил задуманное.

Эвин промолчала.

Откликнулась душа.

— Потеряешь. Будет или не будет польза для мира — совсем другой вопрос. Но ты, Джек, теряешь.

И Джек осознал — да, так оно и есть.

Небо на востоке посветлело.

Оно становилось светлей не от падающих дождем метеоритов, не от освещавшего его снизу огня вулканов, не от грозовых молний, нет. Это менялся мир, и Джек чувствовал, как все больше слабеет его Сила. Черная сфера на западе опустилась настолько, что готова была взорваться от наступающего рассвета.

Сила покидала его и неприступные стены Шадоу-Гирда начали осыпаться.

— Нам лучше покинуть башню. Время не терпит.