Творец сновидений

По дороге к вожделенной цели ОН, не раздумывая, убивал, оставляя тела там, где ОН помог им расстаться с жизнью. Однажды на НЕГО обрушилась часть свода. ОН выкарабкался из своей каменной могилы и продолжил поиск.

Где было нужно, ОН становился призраком, где было необходимо — извивался змеей; скрывался в нишах, стоял за портьерами, сливался со стенами, прятался за мебелью, в складках драпировки… Однажды ему пришлось потерять много времени, прячась за большим, недавно свалившимся камнем, пока обезумевшая челядь — без всякой пользы — таскала ведра с водой, пытаясь потушить пожар.

ОН почуял след, когда продирался сквозь лабиринт обломков и камней.

След петлял, пропадая, но потерять его он уже не мог.

ОН шел и знал — куда.

Наверх.

Рухнувшая балюстрада, развевающиеся парусом юбки Эвин, на фоне разорванной светом тьмы неба; кровавая пена и безумные, с неправдоподобно расширенными зрачками, глаза — вот только частичный перечень пунктов обвинения, который мог представить Джеку суд. Высший суд. Судороги израненной земли, пугающие своей монотонностью, настолько привычные, что стали как бы формой покоя; нагромождения камней, цвет которых приобрел кровавый оттенок в свете новоявленной зари; ветры, как трубы нижних регистров органа, играющего траурную мессу; медленно, как во сне, разрушающиеся стены и башни — действовали, вопреки здравому смыслу, почти успокаивающе…

Джек стоял на верхней ступени лестницы, когда увидел ЕГО.

Джек вытащил меч и замер в ожидании.

«Удивительно, — мелькнула мысль, — впереди всего идет инстинкт самосохранения».

Меч тоже замер в его руке.

…Когда Боуршинн, преодолев последние ступени, бросился на него, Джек успел пронзить левое плечо врага, чуть выше сердца. Затем резко качнулся в сторону и, не удержав меч, выпустил оружие из рук. Боуршинн проделал весь свой путь не для того, чтобы умереть после первого же удара. Были ли силы, которые смогли бы его остановить? Он сумел нанести Джеку удар сзади, сбил его с ног и склонился над ним.

Джек, не медля ни секунды, откатился в сторону и, вскочив на ноги, приготовился к прыжку, стараясь опередить Боуршинна. Меч блестел в свете зари, продолжая торчать в развороченном плече, но Джек не увидел крови — на краях раны появилась только густая коричневая масса.

Джек, сумев избежать второй атаки, нанес, казалось, сокрушающий удар двумя руками, но видимых последствий он не заметил. Руки били словно по вате.

Он еще дважды уворачивался от горы злости, обрушившейся на него. В одном случае он успел нанести удар по ноге, во втором — стукнуть по затылку, когда тварь проскочила мимо.

Боуршинн все-таки схватил Джека, но тот, воткнув меч еще глубже, выскользнул из разорвавшейся туники.

Постоянно кружа, стараясь держать Боуршинна на предельной дистанции, Джек успел поднять с плит площадки два больших каменных осколка. Сделав шаг в сторону при очередном нападении, Джек попытался ударить вновь проскочившего мимо него противника одним из осколков, стараясь размозжить затылок, но… Не успев принять боевую стойку после своего промаха, Джек был смят не заставившей себя ждать очередной атакой.

Джек продолжал наносить удары камнями по голове, пока те не выпали из его рук. Ребра Джека трещали, морда твари находилась так близко, что Джек увидел свое отражение в горящих ненавистью зрачках. Джеку хотелось кричать, но сплющенные ребра давили на легкие, не давая воздуху наполнить их.

Зато он услышал крик своей души.

— Ты ошибся в выборе, Джек!

Боуршинн, чувствуя близость победы, начал крутить голову Джека с явным намерением сломать шейные позвонки.

Слезы боли, смешанные с потом, мешали видеть, но на какое-то мгновение Джек сумел заметить то, что давало надежду.

Да, волшебство пропало, побеждал рассвет. Но сумерки еще оставались. А сумерки — это тени.

Да, он уже не волшебник. Но он еще вор!

Тени и сейчас могли дать ему Силу.

В тени его не брал ни один меч. В тени он был непобедим.

Лучи восходящего солнца, проникая сквозь широкое окно бойницы в башню, сотворили длинную, густую, прекрасную, замечательную, изумительную и животворную тень.

Она лежала всего в каком-нибудь футе от Джека и звала его к себе.

Он сделал попытку дотянуться до нее. Не смог. Он выбросил правую руку, как можно дальше, в ее сторону.

Позвонки хрустели, тяжелейший пресс давил на грудь, боль пронизывала все тело…

Но старое, доброе чувство тьмы волнами растекалось по израненному телу.

Боясь потерять сознание, Джек, как мог, напряг мышцы шеи. Дарованная тенью сила помогла ему протолкнуть в родную среду руки и плечо. За ними удалось, помогая и пятками, и локтями, окунуть в тень голову…

Соблюдая последовательность последним скрылся в тени — уже сам схваченный за горло — Боуршинн.

— Джек, — услышал тот, кто носил это имя. — Где ты? В тени я не вижу тебя! Джек!

Джек появился не скоро.

Весь перемазанный кровью и чем-то коричневым и склизким, он — еле переводя дух — облокотился об освещенную солнцем каменную стену и замер.

— Джек?!

Джек засунул дрожащие руки в то, что с большим трудом можно было назвать «карманами».